Гамп и компания

Грум Уинстон

Когда я спросил его, чем, он рассказал.

– Я капитан корабля, – гордо признался мистер Макгивер. – Купил себе здоровенный кораблище, который прямо сейчас в бухте стоит. Хочешь посмотреть?

– Ну, вообще-то мне скоро на метеостанцию возвращаться. Это много времени не займет?

– Нет-нет, мой мальчик, никакого времени. Мы туда и обратно.

Никогда в своей жизни мистер Макгивер так не ошибался, как в тот раз.

Мы подошли к его судну на стапеле. Сперва я решил,

что стапель и есть сам корабль, но когда мы туда добрались, я глазам своим не поверил. Корабль такой огромный, что издали он как горный кряж смотрится! Он примерно полмили в длину и двадцать этажей в вышину.

Называется судно «Эксон-Вальдес».

– Забирайся на борт! – орет мистер Макгивер.

Там холодно, как в жопе у шахтера, но мы поднимаемся по трапу и заходим на капитанский мостик корабля. Мистер Макгивер достает большую бутылку виски и предлагает мне выпить, но мне надо возвращаться на метеостанцию, и я отказываюсь. Тогда он сам начинает хлестать виски, без никакой воды, просто наливает в стакан, и мы какое-то время вспоминаем старые времена.

– Знаешь, Форрест, я бы большие деньги отдал, чтобы одну вещь увидеть, – говорит мистер Макгивер. – Если бы они у меня, понятное дело, были.

– Что?

– Выражения на рожах того начальства, когда свиное говно рвануло.

– Да, сэр, – говорю. – Картинка была что надо.

– А кстати, – говорит мистер Макгивер, – что сталось с той свиньей, которую я отдал малышу Форресту – как там ее звали?

– Ванда.

– Ага, чудесная была свинья. Умнейшая.

– Она сейчас в Национальном зоопарке Вашингтона.

– Правда? И что она там делает?

– В клетке сидит. Ее там показывают.

– Черт, будь я проклят, – говорит мистер Макгивер. – Монумент всей нашей глупости.

Очень скоро становится ясно, что мистер Макгивер опять пьян. Да так, что его вовсю шатает. В какой-то момент его заносит к панели управления судном, и он принимается врубать там переключатели, тянуть рычаги и тыкать кнопки. Внезапно «Эксон-Вальдес» начинает трястись и дрожать. Невесть как мистер Макгивер включил мотор.

– Хочешь немного прогуляться? – спрашивает он.

– Нет-нет, спасибо, – говорю. – Я должен вернуться назад на метеостанцию. Моя вахта примерно через час.

– Чепуха! – заявляет мистер Макгивер. – Это займет всего несколько минут. Мы просто немного по проливу прогуляемся.

К этому времени он уже, отчаянно кренясь, пытается врубить «Эксон-Вальде» на полный ход. Наконец мистеру Макгиверу удается ухватиться за штурвал, но когда он начинает его вращать, то обрушивается прямо на палубу. Там он начинает нести околесицу.

– Ух ты, черт! – орет мистер Макгивер. – По-моему, я шкота на четыре к ветру! Эй, братва, мы в сорока лигах от Портобелло! Выкатить пушки! В тебе есть что-то от животного, юный Джим… Долговязый Джон Сильвер меня зовут… а тебя как?..

И всякое такое дерьмо. В общем, я поднимаю старину мистера Макгивера с палубы, и как раз тут на капитанский мостик приходит матрос. Должно быть, он услышал шум.

– По-моему, мистер Макгивер малость перебрал, – говорю я ему. – Пожалуй, нам стоит отвести его в каюту.

– Угу, – отвечает матрос. – Хотя я его и куда пьянее видывал.

– Вот тебе «черная метка», приятель! – орет мистер Макгивер. – Старый слепой Пью знает, что к чему. Поднять «Веселый Роджер»! Вы у меня все по доске за борт пойдете!

Мы с матросом доволокли мистера Макгивера до его койки и там его уложили.

– Я вас всех под килем протащу, – было последнее, что сказал мистер Макгивер.

– Скажите, – спрашивает матрос, – а вы не знаете, зачем мистер Макгивер моторы врубил?

– Не-а. Я вообще ничего не знаю. Я тут на метеостанции служу.

– Вот те раз! – говорит матрос. – А я подумал, вы лоцман из бара.

– Не-е, я не лоцман. Я рядовой первого класса.

– Боже милостивый! – говорит матрос. – Ведь у нас десять миллионов галлонов сырой нефти на борту. – И он бежит к двери.

Стало ясно, что для мистера Макгивера я уже сделать ничего не могу, учитывая, что он спит. Если, понятное дело, так это называть. А потому я вернулся обратно на капитанский мостик. Никого там нет, а корабль, похоже, вовсю плывет, буи и всякая такая ерунда на полном ходу мимо нас проносятся. Я не знал, что мне еще делать, а потому ухватился за штурвал и попытался вести нас хотя бы по прямой линии. Мы ушли не особо далеко, как вдруг раздается офигенный глухой удар. Я прикидываю, что это хорошо, раз «Эксон-Вальдес» наконец-то остановился. Выясняется, однако, что все совсем не так.

Внезапно создается такое впечатление, как будто добрая сотня людей начинает носиться по капитанскому мостику. Все орут, верещат и раздают приказы, а некоторые даже показывают друг другу средний палец. Довольно скоро несколько чуваков из береговой охраны прибывают на борт, жалуясь, что мы только что сбросили десять миллионов галлонов сырой нефти в пролив принца Уильяма. Птицы, тюлени, рыбы, полярные медведи, киты и эскимосы – все это будет уничтожено из-за того, что мы теперь вытворили. И за все это будет дьявольская расплата.

– Кто тут главный? – спрашивает офицер береговой охраны.

– Он! – хором орут все на капитанском мостике и указывают пальцами на меня.

В этот самый момент я понимаю, что снова в тюряге окажусь.

«МАНЬЯК-ВОЕННОСЛУЖАЩИЙ ЗА ШТУРВАЛОМ ТЕРПЯЩЕГО БЕДСТВИЕ КОРАБЛЯ», гласит один из заголовков. «ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАННЫЙ ИДИОТ ВЕДЕТ РАЗЛИВАЮЩЕЕ НЕФТЬ СУДНО», гласит другой. «КАТАКЛИЗМ, ВЫЗВАННЫЙ ОПАСНЫМ ДУРАКОМ» – вот типичный образчик того говна, которое мне приходится выносить.