Гамп и компания
Шрифт:
Когда мы добрались до танка, генерал Шайскопф на него забрался и сунул голову в люк. Несколько мгновений спустя он выдернул ее обратно.
– Боже милостивый! – произнес он и снова спрыгнул на землю.
Тем временем Ден подтянулся из люка и устроился на палубе танка, а Сью, тот тоже вылез. Пока мы были в штабе, Ден и Сью связали старину Саддама Хуйсейна по рукам и ногам, а чтобы он больно много не балаболил, вставили ему кляп.
– Не знаю, черт побери, что здесь произошло, – говорит генерал, – но вы,
– Чего-чего? – говорит сержант Кранц, на секунду забывая о субординации.
– Вы что, не понимаете, что захват Саддама Хуйсейна противоречит моим приказам?
– Что вы хотите сказать, сэр? – спрашивает Ден. – Он главный враг. Ведь это из-за него мы тут воюем, разве нет?
– Ну-у, э-э, да. Но все приказы приходят ко мне напрямую от президента Соединенных Штатов – Джорджа Герберта Уокера Буша.
– Но, сэр… – начинает сержант Кранц.
– В данных мне приказах, – говорит генерал, вроде как озираясь по сторонам и убеждаясь, что нас никто не подслушивает, – особо указывалось на то, чтобы не захватывать в плен того мудозвона, которого вы заполучили в свой танк. Что же вы теперь наделали? Вы что, хотите подставить мою жопу под пращу самого президента?
– Что ж, генерал, – говорит Ден, – насчет этого мы сожалеем. Мы не знали. Но я что хочу сказать. Ведь мы все-таки его заполучили, разве нет? То есть, что нам теперь с ним делать?
– Везти назад, – говорит генерал.
– ВЕЗТИ НАЗАД? – заорали мы хором.
Генерал Шайскопф тут же машет руками, чтобы мы так не орали.
– Но, сэр, – говорит сержант Кранц, – вы должны понять, что мы были на волосок от смерти, пытаясь его сюда привезти. Не так просто быть единственным американским танком в Багдаде в самый разгар войны.
– Вот что, парни, – говорит генерал. – Я знаю, что вы чувствуете, но приказ есть приказ, и я вам приказываю: везите его туда, откуда взяли.
– Но, сэр, – говорю я, – может, мы просто оставим его в пустыне, и пусть он там сам домой добирается?
– Как бы мне этого ни хотелось, это было бы негуманно, – благочестивым тоном произносит генерал Шайскопф. – Хотя скажу вам так: просто доставьте его в пределы четырех-пяти миль от Багдада, чтобы он сам смог его увидеть, а потом отпускайте.
– ЧЕТЫРЕХ-ПЯТИ МИЛЬ? – снова заорали мы хором.
Но, как уже было сказано, приказ есть приказ.
В общем, заправились мы, раздобыли кое-какой еды в палатке-столовой, а затем залезли в танк и собрались в обратную поездку. К тому времени уже наступала ночь, но мы прикинули, что по крайней мере будет не так жарко. Сержант Кранц притащил Саддаму Хуйсейну огроменную тарелку жирных свиных отбивных, но тот сказал, что ему насрать на такую еду, а потому, голодные или нет, мы пустились в дорогу.
В пустыне было теперь очень живописно, и из-за всех тех горящих нехтяных скважин она чем-то напоминала стадион. Несмотря ни на что, мы провели чертовски славное время, вместе прикидывая, как нам лучше объезжать весь этот хлам, оставленный целой проклятой а-рабской армией. Похоже, когда она захватила Кувейт, она также захватила кое-какие вещички кувейтских граждан – типа их мебели, «мерседесов» и тому подобного. Когда же она в такой спешке бежала, то не позаботилась все это барахло с собой прихватить.
Обратная поездка к Багдаду на самом деле выходила вроде как скучной. Тогда я вынул кляп изо рта Саддама Хуйсейна, чтобы посмотреть, что он нам скажет, и, может, как-то развеяться. Когда я сказал ему, что мы везем его домой, он снова стал плакать, орать и молиться, потому как решил, что мы врем и что на самом деле мы собрались его убить. Но в конечном итоге мы его угомонили, и он начал нам верить, хотя так и не смог понять, почему мы это делаем. Лейтенант Ден сказал ему, что это вроде как «жест доброй воли».
Я вмешался и сказал Саддаму, что дружил с иранским аятоллой и что один раз мы с ним даже кое-какое дельце провернули.
– Этот старпер, – говорит Саддам, – причинил мне массу бед. Надеюсь, он поджаривается в аду и всю остальную вечность будет жрать требуху и рубленые свиные ножки.
– Вижу в вас человека великого христианского милосердия, – говорит лейтенант Ден.
На это Саддам никак не откликнулся.
Очень скоро мы уже могли видеть вдалеке огни Багдада. Ден сбавил скорость, чтобы танк производил меньше шума.
– Осталось миль пять, как я прикидываю, – говорит Ден.
– Ни хрена собачьего, – говорит Саддам. – Там скорее семь или восемь.
– Такова уж твоя горькая доля, браток. Нам надо другим говном заниматься, а потому доедешь ты только досюда.
С этими словами Дена мы с сержантом Кранцем вынули Саддама из танка. Затем сержант Кранц заставил Саддама снять с себя всю одежду, кроме ботинок и красного берета. Дальше он указывает ему на Багдад.
– Вперед, говно дегенеративное, – говорит сержант Кранц и от души дает старине Саддаму под зад. Когда мы в последний раз его видели, он трусил по пустыне, пытаясь прикрыться сразу и спереди, и сзади.
Теперь мы направляемся обратно в Кувейт, и все вроде бы идет более-менее гладко. Хотя я скучаю по малышу Форресту, по крайней мере я теперь снова с лейтенантом Деном и Сью. А кроме того, как я прикидываю, срок моей службы уже почти закончился.
Внутри танка царит почти угольно-черная тьма, и не слышно никаких звуков, если не считать шума мотора. Еще приборная панель попыхивает тускло-красным во мраке.
– Ну вот, Форрест, как я прикидываю, мы и увидели нашу последнюю войну, – говорит Ден.