Ганнибал
Шрифт:
– Понимаю.
– Скажете мне, если вы и вот это понимаете, – сказал он.
За спиной у Старлинг ассистент доктора Холлингзворта успел снять закрывавшие секционные столы простыни.
Старлинг повернулась и увидела все сразу как единый, целостный образ, которому предстояло оставаться с ней на протяжении всей ее жизни. Бок о бок на двух стальных секционных столах лежали олень и человек. В теле оленя торчала желтая стрела. Древко стрелы и рога оленя натягивали простыню, словно шесты палатки.
Голова
При взгляде на него Старлинг вдруг почувствовала непреодолимый приступ нелепого смеха, но подавила его так быстро, что смешок можно было принять за возглас ужаса. Одинаковые позы, в которых лежали человек и олень – каждый на боку, а не на спине, как обычно при вскрытии, давали возможность убедиться воочию, что оба тела были разделаны почти одинаково: седло и вырезка были извлечены весьма аккуратно и экономно, вместе с так называемым «малым филе», что лежит пониже спинного хребта.
Олений мех на нержавеющей стали стола. Голова приподнята рогами над стальным изголовьем и повернута, белый глаз словно пытается рассмотреть, что это за блестящая палка там, сзади, принесшая ему смерть… Лесное создание, лежащее на боку в озерце собственного отражения, в этой обители гнетущего порядка, казалось еще более диким, более чуждым человеку, чем когда бы то ни было мог казаться олень в лесу.
Глаза убитого человека были открыты, несколько капель крови вытекли из слезных проток, словно он плакал.
– Странно видеть их вместе, – сказал доктор Холлингзворт. – Их сердца весили совершенно одинаково. – Он взглянул на Старлинг – убедиться, что с ней все в порядке. – Разница между оленем и человеком – видите? – вот здесь, где короткие ребра отделены от позвоночника и легкие извлечены со стороны спины. Выглядят прямо как крылья, правда?
– Кровавый орел! – пробормотала Старлинг после минутного раздумья.
– Я такого никогда не видел.
– Я тоже.
– Какой-то термин существует для этого, правда? Как вы это назвали?
– Кровавый орел. Об этом в материалах Квонтико есть литература. Это такой древнеисландский обычай жертвоприношения. Прорубиться через короткие ребра и вытащить легкие наружу из спины, распластать их, как в этом случае, чтобы они походили на крылья. В Миннесоте был такой неовикинг, занимался этим в тридцатых годах.
– Вам много такого видеть приходится? Не точно такого, я этого не имею в виду, но вроде того?
– Да. Иногда приходится.
– Это несколько вне моей компетенции. Мы имеем дело с простыми убийствами: в людей стреляют, убивают ножом… Но хотите знать, что я об этом думаю?
– Очень
– Я думаю, человек этот – по документам его зовут Донни Барбер – убил оленя незаконно, вчера, за день до открытия сезона охоты, я знаю, олень умер вчера. Стрела – такая же, как остальные стрелы в его охотничьем снаряжении. Он свежевал оленя в спешке. Я еще не сделал анализа на антигены, но на руках у него точно оленья кровь. Он как раз собирался вырезать кусок – охотники называют это «хомут» – видите, неаккуратный надрез, короткий, края рваные. Тут и получил сюрприз в виде стрелы в голову. Того же цвета стрела, но другого вида, без выемки на хвосте. Вы такие знаете?
– Похоже на арбалетную стрелу, – сказала Старлинг.
– Второй человек, возможно, именно тот, с арбалетом, закончил разделку оленя, это у него получилось гораздо более искусно, а потом, Господи, прости, он и парня этого разделал. Смотрите, как точно отогнуты края оленьей шкуры, и какие точные надрезы на теле у человека, какая решительная рука – сам Майкл Дебейки не смог бы лучше провести операцию. Никаких признаков сексуального вмешательства – ни у того убитого, ни у другого. Тела просто разделаны на мясо.
Старлинг коснулась губами костяшек сжатой в кулак руки. На мгновение патологу показалось, что она целует какой-то амулет.
– Доктор Холлингзворт, а печень у них тоже отсутствовала?
Пауза – меньше секунды, – прежде чем он ответил, глядя на нее поверх очков:
– Печень оленя отсутствовала. Печень мистера Барбера, очевидно, не соответствовала требованиям. Она была частично иссечена и осмотрена, имеется разрез вдоль воротной вены. Тут явный цирроз, печень обесцвечена. Она оставлена в трупе. Хотите посмотреть?
– Нет, спасибо. А тимус?
– «Сладкое мясо»? Да, в обоих случаях тимус отсутствовал. Агент Старлинг, никто ведь еще не назвал его имени, верно?
– Нет, – ответила Старлинг. – Пока еще нет.
Прошипел воздушный шлюз, и в дверях появился худощавый, явно побывавший в переделках человек, в спортивной курт-ке из твида и брюках цвета хаки.
– Шериф, как там Карлтон? – спросил Холлингзворт. – Агент Старлинг, это шериф Дюма. Брат шерифа, Карлтон, в отделении интенсивной терапии, в кардиологии.
– Он держится. Говорят, состояние стабильное, он «оберегается», что бы это ни значило, – сказал шериф. И крикнул в дверь: – Иди сюда, Уилберн.
Шериф пожал руку Старлинг и представил ей своего спутника:
– Это Уилберн Моди, егерь, он у нас дичь охраняет.
– Шериф, если вы хотите быть поближе к брату, мы можем вместе пройти наверх, – сказала Старлинг.
Шериф Дюма покачал головой:
– Меня все равно к нему не пустят, по меньшей мере еще часа полтора. Не хотел бы вас обидеть, мисс, но я звонил Джеку Крофорду. Он приедет?