Гарденины, их дворня, приверженцы и враги
Шрифт:
– Ефрем Ка-пи-то-ны-ич!
– крикнули с дороги.
Ефрем оглянулся: по направлению к усадьбе ехал на дрожках Николай. Одно время Ефрем подумал сделать вид, что не слышит: ему страшно не хотелось говорить с кем бы то ни было, но он чувствовал усталость, а до Гарденина было не меньше десяти верст; кроме того, ему хотелось поскорее вернуться домой и сейчас же укладываться и, кстати, поскорее узнать, какая буря разыгралась дома, - по мнению Ефрема, родители, конечно, уже были осведомлены, что "натворил окаянный самовольник".
– Эка вы куда забрели! А я с хутора еду, - сказал Николай.
–
– И как только Ефрем сел, он тотчас же обернулся к нему и с оживлением, с сияющими глазами начал говорить:
~ - Что я надумал, Ефрем Капитоныч... Знаете столяров домик? Ну, Ивана Федотыча, столяра? Заколоченный-то?.. Так что я надумал... вот бы хорошо школу в нем открыть! Средства нужны решительно ничтожные.
Смотрите, я все уже высчитал: столы заказать, скамейки, накупить книжек... Ну, на пятьдесят целковых можно оборудовать!.. И есть уже план насчет этих-то денег...
план такой, чтобы выпросить кой у кого. Я первый у Рукодеева выпрошу, еще тут у одного купца... Одним словом, пустяки!.. Но вот штука - с учительницей как быть? Положим, и это прекрасно можно бы устроить... Я знаю одну... Превосходный человек! И даже принципиальный человек вполне... я недавно получил от нее великолепнейшее письмо. Она только в августе экзамен сдала - расстроилась на скверной пище и весной не могла сдать. А теперь кончила и имеет диплом. Но какая штука, - ей никак невозможно без жалованья... Она уж рассчитывала и так и сяк, - ну, буквально невозможно. И вот тут-то огромная загвоздка. Где взять? Шутка ли - десять целковых в месяц? Видите ли, ей никак нельзя меньше десяти. И это уж я знаю, наверное знаю, что нельзя меньше. Ну, на каникулы она уж решила, чтоб не брать: значит, июнь, июль, август, половина мая и половина сентября... Вот уже вам экономия сорок целковых... А восемьдесят-то, а?
И что я надумал, Ефрем Капитоныч... Вот вы теперь вхожи к господам... И во всяком случае Лизавета Константиновна, должно быть, принципиальный человек... Нельзя ли, Ефрем Капитоныч, устроить, чтоб жалованье учительнице шло из конторы, а? И, разумеется, столяров домик- чтоб разрешили. Там две половины, Ефрем Капитоныч. Одна пусть будет школа, другая - для учительницы. О, тогда будет прекрасно, Ефрем Капитоныч! Ведь школа такая полезная, такая удивительно превосходная вещь!
Настроение Ефрема решительно изменилось от этих планов. Точно свежая струя ворвалась в его душу и смяла все, что там было злого, грустного и тоскливого. С горячностью он принялся расспрашивать, что за человек учительница, и сколько, примерно, в Гарденине ребят школьного возраста, и велик ли размер избы, и кому можно заказать столы и парты. Вожжи были брошены, лошадь шла, переступая с ноги на ногу, благодушно помахивая головой, а Николай и Ефрем, заражая друг друга каким-то торопливым увлечением, проверяли смету, считали, соображали, говорили, какие книжки нужно достать, где купить грифели, перья, чернильницы, карандаши.
– Ну, вот что, дружище, - стыдливо краснея, сказал Ефрем, - так как я теперь в некотором роде Крез... и так как капиталы эти все из того же мужицкого кармана, то...
– Он неловко вытащил из кошелька скомканные бумажки, не считая отделил половину и сунул Николаю.
– Зачем же-с?
– пролепетал Николай,
– Ведь вам самим...
– Хватит... не стоит об этом толковать! Лучше вот о чем потолкуем: как быть с жалованьем? Крестьяне не дадут?
– И думать нечего!.. А господа-то, - ведь вы же объясните им, как это прекрасно?
– А отца вашего нельзя будет уломать?
– продолжал Ефрем, будто не замечая вопроса.
– Что вы, что вы!
– Николай даже руками замахал.
– Да, я не о деньгах, - пояснил Ефрем.
– Нельзя ли будет убедить его дать избу?
– А деньги-то?
– Соорудим бумагу в управу. Хотя земство-то у нас и не того...
– Земство не вполне...
– согласился Николай и начал соображать.
– Вот кабы Капитон Аверьяныч на нашу руку, - сказал он, подумавши, - пожалуй, папашу и можно бы сбить. Да ежели Фелицата Никаноровна...
– Охота связываться с этой дрянью!
– вспыльчиво крикнул Ефрем.
– С Фелицатой Никаноровной?
– спросил Николай, удивленно расширяя глаза.
– Да, с этой противной ханжой.
– Чем же дрянь?.. Разве вот отсталых убеждений, а то она хороший человек.
Ефрем усмехнулся.
– Ну, хороший и хороший. У меня свое мнение о ней... Но это в сторону. Значит, ежели уговорить отца, Мартин Лукьяныч согласится?
– Пожалуй что... Да вы, Ефрем Капитоныч, самое бы лучшее Татьяне Ивановне?..
– Гм... как бы вам объяснить? Ну, одним словом, нельзя.
– Эх, а господа-то завтра уезжают!
– с сожалением воскликнул Николай.
– Так вы поговорите сами с Лизаветой Константиновной.
– Что вы! Что вы!..
– Николай опять замахал руками.
– Да отчего вам нельзя-то?
Ефрем поморщился и круто изменил разговор.
– Ну, а вы что намерены делать с собою? Так и останетесь киснуть в Гарденине и наблюдать господские интересы?
Николай вздохнул.
– Легко вам говорить, - ответил он, почесывая в затылке, - вон вы уйму какую заработали в три месяца!..
Будете доктором... Да и теперь - куда ни явитесь, все на своем месте... А я что? Мещанин полуграмотный... Куда я гожусь? Что я знаю? А потом, взять вашего папашу и взять моего. Вы отвоевали себе... Вы свободный вполне... А мне вот купец один - да какой купец!
– предложил в лавку поступить... ну, привыкнуть к торговле, самому заняться впоследствии времени... Я и скажи папаше: вот цыкнул, не помню, как я уж ноги унес! Ты, мол, своим счастьем должен считать, что живешь у Гардениных!.. Легко вам говорить, Ефрем Капитоныч.
– Да разве вы не видите, что, служа Гардениным, необходимо теснить крестьян?
– Достаточно вижу!..
– подхватил Николай.
– Поругание личности чрезвычайное!.. И со стороны эксплуатации ежели разобрать...
– Ну, вот.
– Но что же-с? Куда деваться?
– Ах, как жалко, что мы редко виделись...
– Ведь вы у господ все пребывали, Ефрем Капитоныч...
– как бы оправдываясь, заметил Николай.
– Ну да, ну да, и у господ, - торопливо перебил Ефрем, - но, поверьте, я очень вам сочувствую... Вы говорите - уйму я заработал... буду доктором... Не в том сила, дружище! Вы все как будто на карьеру сворачиваете...