Гармония
Шрифт:
Вскоре один воин встал и отошёл от костра. Через несколько минут он вернулся с гитарой в руках. Взгляд Альбрехта скользнул по ней, и сразу же столько воспоминаний всплыли в его голове.
Юноша слушал не перебивая, и не показывая какого-то желания самому взять гитару в руки. Хоть и хотелось.
– Альбрехт, подпевайте! – махнул ему рукой молодой мужчина, лет двадцати шести, который всегда любил рассказывать анекдоты; когда Альбрехт покачал головой, опустив глаза, он не отступился от него. – Присоединяйтесь к нам!
– Стив, ты что не видишь, что парень не хочет! Чего ты его трогаешь? – толкнул его в плечо более старший мужчина.
– О, а может вы хотите сами, что-то сыграть? – не унимался рыжеволосый Стив.
Ресницы Альбрехта взлетели вверх, и в глазах мгновенно зажегся огонек. Этого он и ждал. Ведь, что для него было лучше музыки? Она его никогда не предавала, в отличие от всех остальных.
– Давайте я сыграю! – согласился Альбрехт. – А, что?
– А, что вы хотите?
Альбрехт задумался, у него конечно была идея, но он никак не хотел её озвучивать. Но, наконец, он решился.
– Эту песню мне напела когда-то одна девушка! Мне она очень понравилась! Надеюсь и вам придётся по душе! – Альбрехт поставил ребро гитары на колено, и пробежал взглядом по струнам.
То, не ветер ветку клонит.
Не дубравушка шумит
То, моё, моё сердечко стонет,
Как осенний лист дрожит.
То, моё, моё сердечко стонет,
Как осенний лист дрожит.
Альбрехт не замечал ничего вокруг. После того, как он запел, его мысли покинули это место. Они устремились далеко, далеко. В тот день, когда он впервые услышал эти строки. Они сидели возле камина на постоялом дворе и Рада её пела. Закрыв глаза, Альбрехт вернулся в тот день.
Извела меня кручина, подколодная змея.
Ты гори, догорай, моя лучина.
Догорю с тобою я
Ты гори, догорай, моя лучина.
Догорю с тобою я.
Он пел эту песню в оригинале, может кому-то отдельные слова были не понятны, но смысл поняли все.
Расступись земля сырая
Приюти меня, укрой.
Ты прими, прими меня, родная
И душе верни покой.
Ты прими, прими меня, родная
И душе верни покой.
Как ему не было бы хорошо в своих мыслях, Альбрехт, перед тем как остановить струны, открыл глаза. Он смотрел на окружающий его мир, как будто иначе. Вроде бы это были уже совсем другие люди и другое место.
– Превосходно! Нам Великий герцог не рассказывал, что вы отлично поёте! Да у вас талант! – сказал за всех Радислав, похлопав. – Как вы столько дней скрывали его?
Альбрехт передав гитару, улыбнулся, снизав плечами. Все одарили его похвальными взглядами. А Стив был доволен больше всего, что открыл всем такой Талант.
Альбрехт опустил голову на свои сапоги. Ему, конечно, было приятно слышать похвалу, как и любому другому человеку. Но…
– Капитан Радислав, позвольте мне пойти в свою палатку! Я хочу отдохнуть! Мне через несколько часов заступать на пост! – чтобы это сказать Альбрехту пришлось поднять голову.
– Конечно, идите! – кивнул командир отряда.
Когда Альбрехт встал и пошёл прочь от костра, сидевший напротив от него капитан Радислав, внимательно посмотрел ему вслед, почесав заросшую щетиной щеку.
– Что вы считаете, братья? – обратился он к своим воинам.
– Он храбрый воин! Я слышал, что он сражался под Рамуром! И даже, что один из первых попал в крепость!
– Одни из первых там были воины султана Рошана! – поправил его Радислав.
– Нет, нет! Ещё несколько недель назад ходили слухи, что он причастен к золотому грифону, что помог захватить крепость!
– Это просто слухи! У парня прирожденный дар! Он зря его растрачивает! Ему не место на поле боя! – заметил командир.
– Вы правы. Только вот теперь становится не ясно. Один человек не может иметь много талантов. Нельзя быть хорошим воином и одновременно певцом. – подметил кто-то.
– Ну, да большинство из нас такого не умеют. Но я не считаю, что парня нужно отправлять в замок. Может у него сложится военная карьера.
– Это значит моё предвзятое мнение! – ответил Родислав, хмыкнув. – Не часто мы разговариваем на такие темы. Но мне кажется ему тяжело с нами. Не спорю, что ночевать под отрытым небом парню не привыкать… и по его рассказам, ему тяжело жить в замке…
– Ну так вот… Зачем его туда отправлять раньше времени?
– Потом поймете! Мерлин меня лично отправит на казнь, если с ним что-то случится. И тем более не хочу, чтобы он пачкал руки кровью. Война нас всех заставила взяться за оружие.
Альбрехт, который отошёл несколькими минутами ранее, не слышал этот разговор. Да и для него это было не столь важно. Ему хотелось поскорей лечь спать, чтобы к двум часам ночи заступить на пост.
Время шло очень долго. Альбрехт ворочался в своей кровати, не сумев заснуть. Раньше, в Рамплуре, он в таких случаях выходил на улицу, на свежем воздухе, он потом быстро засыпал. Или можно было приготовить какой-то чай.
Альбрехт знал много рецептов. Но в последнее время почти их не применял.
Завернувшись в одеяло, юноша сильнее зажмурился, в надежде, что хоть так сон придёт. Но даже это было против него. Пролежав в постели час, Альбрехт решил одеться и пройтись.
Связав волосы резинкой, юноша выглянул из палатки. Большинство людей с отряда, в котором он был, ушли уже спать. Только несколько ещё остались возле костра.
Альбрехт подошёл к ним, чтобы погреться.
– Не спится? – вопросительно посмотрел на него темноволосый мужчина, сидящий справа от него.
– Да! – вздохнул Альбрехт.
– У вас хороший голос! Почему вы решили пойти на войну?
– Наверное, за тем, почему и другие! – ответил Альбрехт, повернув голову.
– Простите за мой вопрос! Но не лучше ли сидеть в тёплом уютном замке, где на завтрак, обед и на ужин подают вкусную еду? Веселиться и не думать ни о чём!
– Мне это не интересно! – отвел взгляд Альбрехт.
– Простите, за мою бестактность! – снова заговорил мужчина. – Но вы совсем не похожи на герцога!