Гарнизон не сдается в аренду

Костюченко Евгений Николаевич ""

Было и еще одно отличие. Они могли принять его за своего. А он точно знал, что любая тень вокруг — это враг. И мог стрелять без раздумий.

На крыльце генеральской бани сидел на ступеньках налетчик в спортивном костюме. Рядом лежало помповое ружье.

— Сменять меня идете?

— Нет, Липкий. Пускай тебя твоя команда сменяет. А мы — спецназ.

— А мне что? Третий час дежурить? Чего тогда шатаетесь?

— Тебя не спросили, — грубо ответил Тайсон. — Чего сидишь на посту?

«Спортсмен» встал, но тут же с независимым

видом прислонился к перилам и сунул руки в карманы.

— Набрал Афанасьич молодежи, ни хера доверить нельзя. Почему дверь открыта?

— Так это… Кого запирать? — «Спортсмен» заискивающе улыбнулся. — Она уже никуда не денется, верно я говорю, Хомут?

— Тебе я не Хомут, а пан старшина.

Громко стуча тяжелыми ботинками, они поднялись мимо него на крыльцо и скрылись за дверью.

Гранцов неспешно подошел к часовому, и тот проворчал:

— Ну, хоть билеты продавай.

— Не спи, Липкий, замерзнешь. Семечек хочешь? — спросил Вадим, запуская руку под полу куртки.

«Спортсмен» охотно подставил пригоршню. Гранцов быстро обхватил его запястье и дернул на себя. Часовой оступился и удивленно охнул, напоровшись животом на финку. Гранцов зажал его голову под мышкой и еще два раза ударил под ребра. Тело часового безвольно обмякло, и он оттащил его за угол.

В бане послышался смех. За полуоткрытой дверью мелькнули сполохи фотовспышки.

Гранцов быстро вытер клинок о песок, потом о траву, и занял место часового на крыльце. Он стоял, прислонившись к перилам, спиной к дверям. Ему хотелось дождаться тех двоих. Но светало слишком быстро, и кто-нибудь из проснувшихся бандитов мог заметить его на крыльце. Поэтому он сам вошел в предбанник и плотно прикрыл за собой тяжелую дверь.

Фонарик лежал на полу, расстелив перед собой на клетчатом линолеуме широкое световое пятно. В темном углу белело вытянутое узкое тело Лисички. Вадим увидел это мельком, краем глаза. Он легонько свистнул, и оба одновременно обернулись.

— Я за вами, — сказал он, направив на них автомат.

Если б они дернулись, он бы их уложил одной очередью. Но парни застыли, словно каменные. Гранцов понял, что они умеют себя вести под прицелом.

— Ну-ка, руки на стенку.

— Ты кто такой, дядя? — спросил разговорчивый Хомут, становясь к стене.

— Ноги шире, — приказал Гранцов. — Еще шире. Правую руку опустить. Оружие сбросить.

Два автомата с лязгом упали на пол.

— Тайсон, жить хочешь? — спросил Гранцов.

— Ну.

— Тогда отвечай быстро и четко. Где Афанасьич?

— В больничке спит.

— Где видеокамера?

— С ним.

— А тот, кто снимал, где?

— Бурый? Не знаю.

— Бурый в канцелярии залег, — торопливо вставил Хомут.

— Вот и ладно, — удовлетворенно произнес Гранцов. — а теперь оба на колени. К стенке вплотную. Руки за спину.

Сначала он хотел завести их в парную — оттуда наружу не вырвется ни звука. Но подумал, что самому же потом придется

отскребать доски, и отказался от этой затеи. Не будем усложнять, решил Гранцов и выстрелил в затылок Тайсону. Хомут втянул шею, поднял плечи к ушам и задрожал. «Вот тебе и пятая серия», — вспомнил Гранцов о его планах на будущее. После выстрела Хомут повалился набок, рядом с приятелем. Они все делали одинаково. Видно, долго служили вместе.

Гранцов опустился на колено рядом с телом Лисички. Ладонью оттер кровь с холодной щеки. «Что я еще могу для тебя сделать?» — спросил он. «Укрой меня», — подсказала девушка. Он сдернул с вешалки забытую простыню и бережно покрыл тщедушное тельце. «Прости, что они лежат рядом с тобой, — сказал он ей. — Прости, что ничем не помог тебе раньше. А теперь мне надо идти».

У бандитов не оказалось ни телефонов, ни рации. Зато нашлись гранаты. Была в карманах и тонкая сталистая проволока. Видно, налетчики планировали установку растяжек. У Гранцова просто руки чесались заминировать территорию, пользуясь таким роскошным подарком. Но, во-первых, на растяжках могли подорваться и пленники. А во-вторых, на эту несложную, но кропотливую работу требовалось время, которого у него уже не было.

Как он и ожидал, выстрелы, прозвучавшие внутри бани, не потревожили никого снаружи. Гранцов подобрал еще и автомат из канавы, огляделся и спустился в колодец, задраив за собой вход. Как только он щелкнул задвижкой, щели между досками крышки вдруг засветились, и он понял, что из-за леса поднялось солнце.

Обратный путь по туннелю показался ему гораздо длиннее, потому что он нес на себе изрядную тяжесть — автоматы и ружье, да еще два подсумка с гранатами, да снаряженные магазины в карманах. Вадим еле-еле смог подняться по скобам колодца, чтобы выбраться в гараж.

Гошка спал в той же позе, в какой Гранцов его оставил. И проснулся быстро, от легкого щелчка по носу.

— Подъем, — шепотом скомандовал Вадим. — Проспался?

— А почему шепотом? — громко спросил Гошка, и сам в ужасе зажал рот ладонью.

Гранцов показал ему кулак, а потом прижал палец к губам. Добросклонов закивал с виноватым видом, кряхтя и усаживаясь на заднем сиденье «ситроена».

— Затекло все тело. Засох организм, мумифицировался, — шепотом ворчал он. — Искупаться бы сейчас.

— Дома искупаешься. Давай приходи в себя и потихоньку двигай к «Уралу». Водил грузовики?

— Да. В детстве. За веревочку.

Вадим загрузил в кузов пару автоматов и свою двустволку, а остальное оружие оставил в гараже, спрятав на дне ящика с ветошью.

— Как обстановка? — спросил Гошка, неловко забираясь в высокую кабину.

— Все спят. Самое время рвать когти. Ты готов? — Гранцов встал на подножку и поглядел в глаза брату, пытаясь понять, насколько тот протрезвел. — Ладно, сойдет. Слушай боевой приказ. Слушай внимательно, потому что я буду в кузове и подсказывать тебе не смогу.