Гарри Поттер и Орден Феникса (народный перевод)

Роулинг Джоан Кэтлин

Несколько дней назад, перед тем, как он закончил экзамены, он видел во сне Вольдеморта. Тогда он отдал бы что угодно, чтобы волшебный мир поверил, что он говорит правду, что Вольдеморт жив, и что он, Гарри, не лжец и не сумасшедший. Теперь, однако…

Он немного прогулялся около озера, сел на его берег, скрывшись от чужих взглядов за кустами, и задумался, пристально глядя на воду, в которой отражался свет солнца.

Может быть, причиной его желания побыть одному было чувство изолированности от всех остальных, появившееся с тех пор, как он поговорил с Дамблдором. Невидимый барьер отделял его от всего остального мира. Гарри всегда был необычным человеком. И он никогда не понимал, почему…

Горечь переполняла его, и

от осознания потери Сириуса внутри становилось больно и холодно, и сейчас, сидя на берегу озера, Гарри ощущал, что в нем не осталось места для страха. Светило солнце, и пространство вокруг наполнял смех прогуливающихся рядом людей, но он все равно чувствовал какую-то отдаленность от них, как если бы он принадлежал к другой расе, и, сидя здесь, ему было очень сложно поверить, что убийство так или иначе войдет в его жизнь или закончит ее…

Он долго сидел там, глядя на воду и пытаясь не думать о своем крестном, но, вспоминая, как однажды как раз напротив этого места, на противоположном берегу, Сириус неудачно пытался отбиться от сотни Дементоров…

После того, как солнце закатилось, он понял, что замерз. Он встал и пошел обратно в замок, по пути вытирая рукавом лицо.

Рон и Гермиона, вылечившись окончательно, покинули больничное крыло за три дня до конца семестра. Гермиона еще пыталась завести разговор о Сириусе, но Рон всякий раз, когда она упоминала это имя, заставлял ее замолчать. Гарри пока и сам не знал, хочет или нет он поговорить о своем крестном, его желания менялись в зависимости от настроения. Он знал одно: как бы несчастен он сейчас ни был, ему будет недоставать Хогвартса уже через несколько дней, когда он вернется в четвертый дом по Тисовой улице. Даже теперь, когда он понял, почему ему надо возвращаться туда каждое лето, легче от этого не стало. На самом деле, ничто не ужасало его больше, чем возвращение домой.

Профессор Умбридж уехала из Хогвартса за день до конца семестра. По-видимому, она как-то выбралась из больничного крыла во время обеда, очевидно, чтобы уйти незамеченной, но, к несчастью для нее, она встретила Пивза, который не захотел терять последний шанс привести в исполнение инструкцию Фреда и с ликованием гнал ее из здания, поочередно пиная то тростью, то носком, набитым мелом. Множество учеников выбежали в вестибюль, чтобы пронаблюдать, как она убегала по дорожке, и старосты факультетов в этот раз сдерживали их лишь вполовину своего усердия. Профессор МакГонагалл же, опускаясь в кресло около ее учительского стола после нескольких вялых попыток всех успокоить, выразила сожаление, что не могла сама, аплодируя, бежать за профессором Умбридж, так как Пивз стянул ее трость.

Наступил последний вечер, который они проводили в школе. Большинство ребят уже собрали свои вещи и уже направлялись на празднество, посвященное окончанию очередного учебного года, но Гарри еще даже не начинал.

— Завтра соберешься — сказал Рон, ожидавший в дверях их спальни. Пошли, я проголодался.

— Я недолго. Иди, я догоню.

Но когда дверь спальни закрылась, Гарри не начал собираться быстрее. Меньше всего ему сейчас хотелось идти на выпускной пир. Он боялся, что Дамблдор в своей речи начнет говорить о нем. Он был уверен, что не обойдется без упоминания о возвращении Вольдеморта. Они столько говорили об этом в течение последнего года…

Гарри вытянул несколько мятых мантий с самого дна его чемодана, чтобы сложить их, и тут заметил что-то наспех завернутое в его углу. Он не знал, что это там делало. Гарри наклонился и вытащил сверток из-под своих штанов. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы осознать, что этот сверток дал ему Сириус в доме номер двенадцать по Гриммаулд-Плейс. Он тогда еще сказал: "Используй это, если я тебе понадоблюсь". Гарри сел на кровать и развернул сверток. Оттуда выпало маленькое квадратное зеркало, оно выглядело очень старым и грязным. Гарри поднес зеркало к глазам

и увидел свое отражение, смотревшее на него. Он перевернул зеркало, на его обратной стороне была записка от Сириуса: "Это зеркало связи, у меня есть точно такое же. Когда тебе надо будет что-то мне сказать, произнеси мое имя, ты появишься в моем зеркале, а я в твоем, и мы сможем поговорить. Мы с Джеймсом использовали эти зеркала, когда нас оставляли после уроков." Сердце Гарри забилось чаще. Он вспомнил, как видел своих умерших родителей в Зеркале Еиналеж четыре года назад. Он собрался поговорить с Сириусом еще раз, прямо сейчас… Он огляделся, чтобы убедиться, что рядом никого нет, спальня была пуста. Он посмотрел на зеркало, трясущимися руками поднял его к лицу и сказал громко и четко:

— Сириус.

От его дыхания поверхность зеркала затуманилась. Он приблизил зеркало к лицу, возбуждение хлестало через край, но глаза, которые смотрели на него сквозь дымку, определенно принадлежали ему самому.

Он вытер зеркало и сказал, громко и отчетливо произнося каждый слог на всю комнату:

— Сириус Блэк!

Ничего не произошло. Расстроенное лицо в зеркале по-прежнему оставалось его лицом. У Сириуса не было зеркала, когда он прошел через арку, — промелькнула мысль в голове Гарри. Поэтому оно и не работает. Какое-то мгновение Гарри оставался неподвижным, затем он с силой швырнул зеркало в чемодан, где оно разбилось вдребезги. Он был убежден, он целую минуту был уверен, что сможет еще раз увидеть Сириуса, поговорить с ним. От разочарования у него жгло в горле. Он поднялся и стал кое-как кидать вещи в чемодан поверх разбитого зеркала. Но тут ему в голову пришла идея… это было лучше, чем зеркало… это было гораздо лучше и важнее зеркала… как он не подумал об этом раньше, почему он никогда не спрашивал про это?

Он побежал вон из спальни вниз по спиральной лестнице, ударяясь о стены, которые он с трудом замечал на бегу. Он промчался через пустую гостиную, через лаз, прикрытый портретом и дальше по коридору, не обращая внимания на Толстую Леди, которая кричала ему вслед:

— Банкет скоро начнется! Ты можешь что-то пропустить!

Но у Гарри не было в планах посещение банкета. Ну почему — то там, где всегда много призраков, ты не можешь найти ни одного, когда они тебе нужны, как сейчас… Он пробежал вниз по лестнице и по коридору, но не встретил никого живого или мертвого. Наверняка все сейчас были в Главном Зале. Около кабинета Заклинаний Гарри остановился, чтобы отдышаться. Теперь ему придется ждать, пока закончится Банкет. Но когда он уже перестал надеяться, он увидел, как что-то полупрозрачное проплыло в конце коридора.

— Эй! Ник! НИК!!!

Из стены в экстравагантной шляпе с пером выставилась опасно покачивающаяся голова сэра Николаса де Мимси-Порпингтона.

— Добрый вечер, — сказал призрак, вытягивая из цельного камня оставшуюся часть своего тела и улыбаясь Гарри. — Судя по всему, я не единственный, кто опоздал. Хотя и, — он вздохнул. — В несколько другом смысле.

— Ник, можно я тебя кое о чем спрошу?

На лице Ника возникло весьма своеобразное выражение, и он начал дергать пальцем свой воротник, пытаясь поставить голову несколько ровнее, по-видимому, для того чтобы занять чем-то время, пока он думал. Остановился он только тогда, когда создалось впечатление, что его частично отделенная от тела голова готова отвалиться полностью.

— Эээ… прямо сейчас? — Ник выглядел слегка ошарашенным. — А это не может подождать до конца банкета?

— Нет, Ник, пожалуйста! — сказал Гарри. — Мне правда нужно с тобой поговорить. Мы можем зайти сюда?

Гарри открыл дверь ближайшего кабинета, и Почти Безголовый Ник вздохнул.

— Хм… Ну ладно, — покорно сказал Ник. — Не буду притворяться, что я этого не ожидал.

Гарри придержал дверь открытой для него, но он вместо этого проплыл сквозь стену.

— Ожидал чего? — спросил Гарри, закрывая дверь.