Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
— Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, — сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо гостей к великолепной птице, спавшей возле двери. — Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах.
— Но мистер Уизли мог быть где угодно! — сказал Гарри.
— Садитесь, пожалуйста, все трое, — сказал Дамблдор, словно не слыша его. — Эдвард и Дайлис могут на несколько минут задержаться. Профессор МакГонагалл,
Профессор МакГонагалл вынула из кармана халата волшебную палочку и взмахнула ею. Из воздуха возникли три деревянных стула с прямыми спинками, совсем не такие, как уютные ситцевые кресла, которые наколдовал Дамблдор в Министерстве, когда слушалось дело Гарри. Гарри сел и через плечо наблюдал за Дамблдором. Тот гладил пальцем Фоукса по золотой хохлатой голове. Феникс сразу проснулся, поднял красивую голову и блестящими тёмными глазами смотрел на Дамблдора.
— Нам будет нужно предупреждение, — очень спокойно сказал Дамблдор птице.
Вспышка пламени, и феникс исчез.
Дамблдор стремительно подошёл к одному из тонких серебряных приборов (назначения которых Гарри до сих пор не знал), перенёс его на стол, сел и легонько постучал по нему концом волшебной палочки.
С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зелёного дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошёл ровной струёй, она сгущалась и закручивалась в воздухе… и вот уже вылепилась из неё змеиная голова с разинутой пастью.
«Не подтверждение ли это моего рассказа», — подумал Гарри и посмотрел на Дамблдора в надежде увидеть по его лицу, что это так. Но Дамблдор не поднимал головы.
— Конечно, конечно, — бормотал он, по-прежнему наблюдая за дымом без малейшего удивления. — Но сущности разделены?
Вопрос прозвучал для Гарри загадкой. Между тем дымная змея немедленно превратилась в две змеи, обе сворачивались и извивались в полутьме. С видом мрачного удовлетворения Дамблдор слегка постучал по прибору палочкой: позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали.
Дамблдор перенёс аппарат обратно на узенький столик. Гарри увидел, что многие прежние директора на портретах проводили его глазами, но, заметив, что Гарри смотрит на них, тут же прикинулись спящими. Гарри хотел спросить, для чего предназначен странный серебряный прибор, но в это время справа под потолком раздался крик: волшебник по имени Эдвард, слегка запыхавшийся, снова появился в своей раме.
— Дамблдор!
— Какие новости? — сразу откликнулся тот.
— Я кричал, пока кто-то не прибежал, — сообщил волшебник, вытирая мокрый лоб о висевший сзади занавес. — Сказал, что слышал внизу какое-то движение… Они не сразу мне поверили, но спустились посмотреть… вы знаете, внизу наблюдать некому — портретов там нет. Короче говоря, через несколько минут его принесли. Вид неважный, весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше…
— Хорошо, — сказал Дамблдор, а Рон в это
Через минуту на своём портрете появилась волшебница с серебряными локонами, она села в кресло, откашлялась и сказала:
— Да, его доставили в больницу святого Мунго… пронесли мимо моего портрета… выглядит плохо…
— Благодарю вас, — сказал Дамблдор. Он повернулся к МакГонагалл: — Минерва, надо разбудить остальных детей Уизли.
— Конечно…
Профессор МакГонагалл встала и быстро пошла к двери. Гарри скосился на Рона — на лице у того застыл ужас.
— Дамблдор, как быть с Молли? — задержавшись у двери, спросила МакГонагалл.
— Этим займётся Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает… благодаря этим превосходным часам…
Гарри понял, что речь идёт о её часах, показывавших не время, а местонахождение и состояние каждого члена семейства Уизли, и с болью подумал, что стрелка мистера Уизли до сих пор показывает на смертельную опасность. Но время было позднее. Миссис Уизли, наверное, спит и не следит за часами. Гарри похолодел, вспомнив, что боггарт у миссис Уизли принял вид её мужа, бездыханного и окровавленного, в съехавших набок очках… Но мистер Уизли не умрёт… он не может умереть…
Дамблдор тем временем рылся в буфете поблизости от Гарри и Рона. Наконец он извлёк оттуда закопчённый старый чайник и осторожно поставил на письменный стол. Поднял волшебную палочку и тихо сказал: «Портус!» Чайник задрожал, оделся странным голубым сиянием, а потом успокоился, чёрный, как прежде.
Дамблдор подошёл к другому портрету — волшебнику с умным лицом и остроконечной бородкой. Этот был одет в цвета Слизерина — серебряный и зелёный — и спал, по-видимому, так крепко, что не слышал Дамблдора, пытавшегося его разбудить.
— Финеас, Финеас.
Люди на портретах перестали притворяться спящими, они зашевелились в своих рамах, чтобы лучше видеть происходящее. Умный с бородкой-клинышком по-прежнему изображал спячку, и некоторые тоже стали выкрикивать его имя:
— Финеас! Финеас! ФИНЕАС!
Прикидываться дальше было невозможно, он нарочито вздрогнул и широко раскрыл глаза.
— Кто-то звал?
— Надо, чтобы вы ещё раз посетили свой другой портрет, Финеас, — сказал Дамблдор. — У меня новое сообщение.
— Посетить мой другой портрет? — скрипучим голосом сказал Финеас с притворным зевком (при этом взгляд его обежал комнату и остановился на Гарри). — Ну, нет, Дамблдор, я сегодня ужасно устал.
Что-то знакомое почудилось Гарри в его голосе. Где он его слышал? Но вспомнить ему помешали другие портреты на стенах — слова Финеаса вызвали бурю негодования.
— Нарушение субординации, сэр! — взревел дородный красноносый волшебник, потрясая кулаком. — Неисполнение приказа!
— Честь обязывает нас служить нынешнему главе Хогвартса! — воскликнул дряхлый волшебник, в котором Гарри признал Армандо Диппета, предшественника Дамблдора. — Стыдно, Финеас!