Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch)
Шрифт:
— Но Дамблдор может ошибаться, — возразил Гарри. — Он сам так сказал. А вам, — он посмотрел Люпину прямо в глаза, — вам честно нравится Снейп?
— И не нравится, и антипатии не вызывает, — ответил Люпин. — Нет, Гарри. Я говорю честно, — добавил он, заметив на лице Гарри появилось скептическое выражение. — Может быть, нам и не быть сердечными друзьями — для меня это слишком горько, учитывая то, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Снейпом, — но я не забыл, как он каждый месяц готовил для меня аконитовое зелье, пока я в течение года преподавал в Хогвартсе. Причем
— Но он «нечаянно» проболтался, что вы оборотень, и вам из-за этого пришлось уйти! — рассердился Гарри.
Люпин пожал плечами.
— Эти сведения все равно бы просочились. Мы оба в курсе, что ему была нужна моя должность, и он мог бы нанести мне куда больший вред, испортив зелье. А он поддерживал меня в здоровом состоянии. Я должен быть ему благодарен.
— Дамблдор за ним присматривал, может, поэтому он не осмеливался портить зелье! — предположил Гарри.
— Ты его решительно ненавидишь, — со слабой улыбкой произнес Люпин. — И я понимаю, твой отец — Джеймс, Сириус — твой крестный. Ты просто унаследовал давнее предубеждение. Любой ценой расскажи Дамблдору все, что ты поведал нам с Артуром, но не жди, будто он разделит твое мнение или удивится этому рассказу. Может быть, Северус вообще расспрашивал Драко по предписанию Дамблдора.
«…и на куски его порвал, мое ты сердце не отдал!».
Селестина окончила песню на очень долгой и высокой ноте, из приемника раздались громкие аплодисменты, которые поддержала и восторженная миссис Уизли.
— Ужье закончилось? — громко спросила Флер. — Слава небьесам, это бильо ужасно…
— Может, пропустим по стаканчику на ночь? — так же громко спросил мистер Уизли, вскакивая с места. — Кто-нибудь желает яичного коктейля?
— Чем вы занимались в последнее время? — спросил Гарри у Люпина, пока мистер Уизли спешно удалился готовить яичный напиток, а все остальные расслабились и стали беседовать между собой.
— О, я был в подполье, — ответил Люпин, — можно сказать буквально. Поэтому у меня не было возможности писать, Гарри. Посылая тебе письма, я мог бы себя выдать.
— То есть?
— Я жил среди моих собратьев, таких же как я, — сказал Люпин. — Оборотней, — добавил он, заметив недоумевающий взгляд Гарри. — Почти все они на стороне Вольдеморта. Дамблдору нужен был шпион, а тут я подвернулся под руку… готовенький.
В его голосе слышалась какая-то горечь, и он, видимо, понял это — улыбка его стала более теплой, и Люпин продолжил:
— Я не жалуюсь, это необходимая работа, а кто мог справиться с ней лучше меня? Как бы там ни было, втереться к ним в доверие было трудно. При взгляде на меня сразу становится понятно, что я долгое время жил среди волшебников. Видишь ли, они ведь сами сторонятся нормального общества и живут на окраинах, воруют, а иногда и убивают, чтобы прокормиться.
— Как они могли встать на сторону Вольдеморта?
— Они считают, что с наступлением его владычества для них начнется новая, лучшая жизнь, — ответил Люпин. — А с Грейбеком так просто не поспоришь…
— Кто такой Грейбек?
— Ты о нем
Люпин выдержал паузу и продолжил:
— Это Грейбек меня покусал.
— Что? — ошеломленно спросил Гарри. — Когда… то есть когда вы были маленьким?
— Да. Мой отец как-то раз оскорбил его. Очень долгое время я не знал, кто именно набросился на меня. Мне даже было жалко его, когда я думал, будто он потерял контроль над собой, к тому времени зная, какого это — превращаться. Но Грейбек не такой. В полнолуние он подбирается как можно ближе к жертвам, чтобы не просчитаться с нападением. Он все планирует. И этого человека Вольдеморт использует, чтобы предводительствовать над оборотнями. Не скрою, что мои веские доводы сильно поколебали настояния Грейбека, будто оборотни заслуживают крови, будто нам следует мстить за себя нормальным людям.
— Но вы нормальный человек! — возмутился Гарри. — Просто у вас… у вас есть проблема…
Люпин рассмеялся.
— Иногда ты мне очень напоминаешь Джеймса. В компании он называл это моей «маленьким пушистой проблемой». У многих сложилось впечатление, что у меня есть плохо воспитанный кролик.
Он поблагодарил и принял предложенный мистером Уизли бокал яичного коктейля, при этом немного повеселев. На Гарри тем временем нахлынуло волнение: эта последняя фраза Люпина о Джеймсе напомнила ему о том, что он очень хотел спросить того кое о чем.
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Принц-полукровка?
— Что полукровка?
— Принц, — повторил Гарри, пытаясь прочесть на лице Люпина хоть какие-то признаки узнавания.
— У волшебников нет принцев, — улыбнувшись, ответил тот. — Ты хочешь взять себе такое прозвище? Вообще-то я думал «избранный» звучит вполне неплохо.
— Да не во мне дело! — возразил Гарри. — Принц-полукровка когда-то учился в Хогвартсе, у меня его старый учебник по зельеварению. Он весь его исписал заклинаниями, которые сам придумал. Одно из них Левикорпус…
— О, в свое время оно было очень популярно в Хогвартсе, — ностальгически заметил Люпин. — Когда я был на пятом курсе, в течение нескольких месяцев невозможно было двигаться, потому что ты был подвешен в воздухе за лодыжку.
— Мой отец применял его, — сказал Гарри. — Я видел в думоотводе, он направил его на Снейпа.
Он старался, чтобы его фраза звучала уместно, как если бы это было ненароком брошенное замечание, не имеющее особой важности, но не был уверен, что та произвела должное впечатление. Улыбка Люпина стала еще более сочувственной.