Гавань измены

О'Брайан Патрик

«Ниоба» встала на якорь, течение с подветренной стороны непрерывно поднимало мягкую рябь, если кто и говорил, то только шепотом. Небо на востоке заметно посветлело. Джек устремил взгляд на Канопус [34] — невнятное свечение на юге, размышляя о сыне: вырастет ли мальчишка сопляком, воспитываясь матерью и играя только с сестрами? Капитан слышал о ребятах помладше Джорджа, уже выходивших в море. Наверно, правильно будет взять его с собой в годовое плаванье, а потом отдать в школу на год или два до возвращения на флот, тогда он не станет столь безграмотным, как большинство морских офицеров, включая

его отца. Пара его друзей определенно включили бы имя Джорджа в свои судовые роли, поэтому учеба в школе не замедлила бы срок сдачи экзамена на лейтенанта. Две склянки. Услышав их, Джек устремил взгляд вперед, а когда снова посмотрел на небо, звезда исчезла.

34

Канопус – звезда в созвездии Киля.

Заскрипела баковая помпа, и в эти неуютные часы мёртвого ночного мира, когда привычная дневная жизнь ещё не вернулась на корабль, вахта правого борта занялась уборкой. Поток воды и песка уже достиг миделя, а пемза шлифовала доски форкастля, когда на горизонте появилась красная полоска зарождающегося рассвета.

Кэлэми, сидящий на якорном шпиле в подвёрнутых штанах, оберегая их от воды, внезапно спрыгнул вниз и прошлёпал по мокрой палубе к Моуэту, который гаркнул:

— Эй, там, на баке! Довольно! — и подошёл к Джеку. — Сэр, — обратился он к капитану, снимая шляпу. — Кэлэми кажется, будто он что-то слышит.

— Тишина на палубе! — призвал Джек. Вся команда застыла, как в детской игре, кто где стоял, многие в нелепых позах, с кусками пемзы и швабрами в руках, по лицам было видно, как они напряженно вслушиваются. Вдалеке по правому борту слышалось пение: «йо-хо-хо, йо-хо-хо», его обрывки долетали до корабля, несмотря на встречный ветер.

— Приготовиться вытравить якорный канат, — приказал Джек, — и позовите мистера Хасана и серанга.

Но оба уже стояли рядом и многозначительно закивали, едва только Джек к ним обернулся, показывая жестами, будто гребут — несомненно, сейчас до них доносилась песня гребцов на галере.

Никто не мог сказать, откуда она доносится, но все уже приготовились травить канат, внимательно прислушиваясь: где-то в полумраке с подветренной стороны — вот и все, что они могли понять. Солнце поднималось всё выше и выше над чистым горизонтом и слепило глаза, но дрейфующий белый туман все еще скрывал морскую гладь.

Джек наклонился за борт, пытаясь разглядеть что-то сквозь туман, открыв рот и слыша собственное сердцебиение и довольно громкое и хриплое дыхание. И два голоса сверху.

— Вот она! — прокричал первый с брам-салинга.

— Эй, на палубе! Галера за кормой, на траверзе правого борта, — уточнил с грот-мачты второй.

— Мистер Моуэт, — приказал Джек, — травите канат и ставьте паруса. Марсели и нижние паруса — весьма неторопливо, словно мы обычное судно Компании, плывущее на Мубару и дожидавшееся утра, чтобы свериться с курсом. На палубе чтобы людей было немного — отдыхающая вахта вниз, остальным тоже скрыться. Команду «гамаки подымать» не подавать.

Он спустился за подзорной трубой и еще раз бросил взгляд на карту, которую очень хорошо знал. Когда Джек вернулся, якорный канат уже вытравили из клюза, и «Ниоба» поворачивала под ветром при обстененном фор-марселе. Неторопливо поднимали грот-марсель и крюйсель, а несколько матросов приготовились брасопить нижние реи.

— Где же она? — спросил Джек.

— Два румба по правому борту, сэр, — доложил Моуэт

За несколько мгновений солнце испарило все остатки ночного тумана, и показалась галера, значительно дальше и мористее, чем он ожидал, судя по звуку, но видна она была так отчетливо, как только можно желать. Она находилась с другой стороны пролива, на самом краю бело-бахромчатого кораллового рифа, который располагался в пяти или шести милях северо-западнее острова Хатиба, отмечающего вход в длинный и узкий залив Мубара с городом в самой дальней части.

Галера направлялась к острову, круто к ветру. Несмотря на всю их осторожность, неспешность действий и избегание любых проявлений враждебности, всё выглядело так, словно на галере встревожились: гребцы перестали петь и гребли весьма упорно.

Возникло сразу два вопроса: сможет ли «Ниоба» подойти к острову Хатиба с наветренной стороны, а если нет, то сможет ли она отрезать путь до этого острова галере? Ясности не было. Всё зависело не только от их скорости и морских умений, но также от ветра, течения и прилива: в любом случае это будет непростым дельцем. Макэлуи и серанг знали свой корабль, знали, как он идет в бейдевинд, но их лица выражали сильное сомнение.

Джек подошел к штурвалу.

— Держи паруса наполненными, Томпсон, наполненными, — приказал он рулевому, а потом, когда установили дополнительные паруса и скорость корабля увеличилась, добавил, — в бейдевинд, чтобы паруса слегка заполаскивали.

Они поворачивали все круче и круче к ветру, и когда наветренная задняя шкаторина заполоскала, несмотря на натянутый булинь, он взял штурвал, дал кораблю увалиться под ветер, пока не почувствовал наилучшее положение, и уточнил:

— Держи вот так и не более, — и вернулся обратно к поручню.

Джеку предстояло быстро принять решение, но пока выбранный курс не отменял ни одного из вариантов. Он смотрел на галеру. Длинная, низкая и черная, как венецианская гондола, почти такая же чёрная, как и южная сторона Мубары за рифами (совершенно бесплодная, необитаемая и пустынная скалистая вулканическая порода). Длиной футов сто двадцать от носа до кормы: необычные мачты наклонены вперед, как у всех галер Красного моря; с зелёным, похожим на ласточкин хвост вымпелом и двумя длинными косыми реями с плотно свернутыми парусами.

Каждая мачта заканчивалась «вороньим гнездом», и в каждом — моряк, смотрящий в сторону «Ниобы», один из них с подзорной трубой. Насколько же они напуганы? Гребли они усердно, это уж точно, но около сводчатой каюты на корме, в которой, возможно, обитали французские офицеры, не видно европейских лиц, только человек в мешковатых малиновых штанах обмахивался веером и расхаживал туда-сюда. С какой скоростью она плывет? Трудно сказать точно, но наверняка не более пяти узлов.

— Итак, вот и галера, — удовлетворенно сказал Мартин. Они со Стивеном стояли у поручня полуюта, по очереди глядя в небольшую подзорную трубу. — Если я не ошибаюсь, у нее по двадцать пять весел с каждой стороны. Что делает её похожей на классический пентеконтор [35] . Фукидид, должно быть, видел именно такой же корабль. Какое удовольствие!

35

Пентеконтор - "пятидесятивесельник", древнегреческая галера без палубы, водоизмещение около 10 тонн. Общая длина составляла 28-33 метра, скорость до 9 узлов (17 км/ч). Существовал уже в Троянскую войну, самый распространённый тип греческого боевого корабля, с архаического периода (XII-VIII века до н.э.)