Гавань Семи Ветров
Шрифт:
— Дерьмовый выбор, — презрительно скривился убийца. — Да и сам ты…
— Я? А… ты про огневку? — Тернер снова лизнул наконечник стрелы и причмокнул, — Мастер делал, не иначе. Очень сильный состав, а ведь с лета держится. Почитай, еще на месяц хватит, верно? Да ты не дергайся, воитель, мне эта гадость не опасна… вот если бы ты в кого-нибудь из моих спутников стрелял, тогда…
— Ты…
— Я, я. Видишь ли, не все так просто в этой жизни, — философски заметил Тернер и, присмотревшись к парню, покачал головой. — А у тебя времени немного, дружок. Давай рассказывай, и тогда я сделаю тебе этот подарок. Обещаю.
— Иди ты…
Тернер
— Я не понимаю, о чем вы говорите? — Таяна поежилась. Смотреть на то, как связанный стрелок дергается, пытаясь разорвать со знанием дела наложенные путы, было немного неприятно.
— Этот юноша пытался убить нас… меня. Нет, все же нас, последний выстрел явно предназначался вам, леди.
— Это как раз понятно, — передернула плечами волшебница. — Я не о том…
— Его стрелы, — продолжал Тернер, отнюдь не прислушиваясь к ответным репликам девушки, — смазаны огневкой. Денис, ты вряд ли знаешь, что это такое, а судя по тому, как побледнела наша очаровательная спутница, ей-то это средство хорошо известно. Огневка — это яд. Вообще говоря, сам куст ядовит, но не слишком сильно. А вот молодые листья, если их правильно собрать и приготовить, становятся потрясающе убийственным ядом. Защиты от него нет. Лечения нет. Спасения тоже нет — ни магия, ни знахарское искусство не поможет.
— То есть он умрет? — тихо спросил Денис.
— Обязательно, — кивнул Тернер. — Непременно. Нет способа помочь ему, просто нет. Не придумали. Но умереть, заметь, можно по-разному. Можно быстро, от клинка. А можно от яда. Яд это не простой, тело начинает гореть, сначала слабо, затем — как будто в рану плеснули кислотой.
— Ты знаешь, что такое кислота?
— Кожа, мясо, — выпад тьер оставил без внимания, — все это начинает чернеть. Боль при этом… ну, объяснить я этого не могу, сам не испытывал. А те, кто попробовал… они очень громко кричали. И очень просили смерти.
— Убей меня, подонок, — послышался из-за спины Тернера голос связанного стрелка. — Убей… прошу.
— Я не раздаю подарков просто так, — сообщил Тернер Жарову, будто бы продолжая фразу. Но ясно было, что слова эти предназначаются пленнику, и только ему.
— Я… я все скажу, — вдруг спокойно сказал пленник. — Ты прав, Тернер, я не хочу боли. Она придет, я знаю. Не думай, я не боюсь умереть.
— Это хорошо. — Тьер встал, подошел к своему скакуну и извлек из ножен меч. — Я обещаю, что если ты скажешь все, что нужно, то я подарю тебе легкую смерть.
— На вас объявлена Большая Охота.
Жаров услышал, как рядом охнула волшебница. По-видимому, эта новость была более чем неприятной.
— Вот как… — протянул Тернер. — И что же это такое, Большая Охота? Первый раз о ней слышу.
По лицу пленника вновь пробежала целая гамма эмоций. Удивление, непонимание, насмешка…
— Большая Охота — это особого рода контракт, выписываемый Гильдией убийц, — тихо заговорила Таяна, и голос ее чуть заметно дрожал. — Я слышала о ней. В смысле — об Охоте. На нас ополчатся все убийцы Империи… очень уж ценен приз. Но непонятно другое, кому ж мы помешали?
— Этого я не знаю, — усмехнулся пленник, явно удовлетворенный замешательством своих несостоявшихся жертв. — Но после того, что натворил в доме Семьи этот ваш приятель, которому хочется именовать себя Тернером, странно было бы ожидать чего-то иного.
— И что он натворил? — осторожно спросил Денис. Большая часть ответа была ему уже известна.
— Он сам вам расскажет, — горько усмехнулся пленник. — Если захочет.
— Кто объявил Большую Охоту?
— Глава Гильдии, кто ж еще? — Убийца вновь попытался сплюнуть кровь, в этот раз менее удачно. Пузырящаяся красноватая жидкость потекла по щеке. Тернер с преувеличенной заботливостью вытер лицо пленника куском его же собственного плаща. — И вам не уйти от Гильдии. Вас догонят и убьют.
— Где найти главу Гильдии? — поинтересовался Тернер но в ответ убийца лишь рассмеялся.
— Этого я не скажу тебе. И не потому, что хочу умереть героем, смерть — она для всех одинаковая, и для героя, и для труса. Просто не знаю. Дом главы Гильдии известен многим, но сейчас, во время Большой Охоты, он пуст. По вашему следу пошли все, понимаешь, Тернер… или как там тебя на самом деле зовут? Все, от молодых до стариков. Таков закон Охоты.
— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы Охота была остановлена?
Денис был удивлен. Точнее, он был поражен до глубины души. Тьер, хищник, существо, специально созданное для боя, — вряд ли он мог всерьез опасаться каких-то там убийц. Сколько бы там их ни было… И вдруг это желание окончить дело миром. Странно. Может быть, хищник чувствует за собой какую-то вину, может, и ночное нападение на Жарова было следствием чего-то, сделанного Тернером?
— Нет… разве что заколешь себя сам. — В голосе пленника звучала насмешка. — Или твои приятели зарежут тебя во сне.
— Ну, нет, значит, нет, — легко согласился тьер и встал. — Что ж, парень, ты ответил на мои вопросы. И получил право на удар милосердия. Пора?
— Нет, погоди еще немного. — Голос был спокоен, как у человека, принявшего свою участь и смирившегося с ней. — Скажи, ты, называющий себя Тернером… ты ведь не человек, верно?
— Верно, — кивнул в ответ тьер. Запираться не имело смысла, вокруг были все свои… а тот, кто к «своим» не относился, скоро оставит это общество навсегда.
— А кто? Ни эльф, ни гном, ни ург не способны выжить… ты прав, эту стрелу огневкой покрывал мастер, и яд еще силен. Кто ты? Прошу, покажи свое истинное лицо. Это последняя просьба умирающего, она священна.
— Священна, вот как? — хмыкнул Тернер и вдруг кивнул. — Ну хорошо, смотри…
Тогда, в битве у подножия Алмазной Тверди, Жаров не разглядел процесса превращения своего спутника в зверя. На то не было времени, надо было думать о своей защите да еще не подпускать обозленных ургов к товарищам. Он лишь знал, что тьер вполне может сам о себе позаботиться, да так, что врагам это очень не понравится, — а потому и не присматривался к метаморфозам хищника. И потом, когда наступили более спокойные времена, он тоже ни разу не стал свидетелем трансформации. К тому же это — по словам самого Тернера — было небезопасно. Сбрасывая личину человека, хищник становился немного другим. Каждая форма несет в себе частичку внутренней сущности, и никто, в том числе и сам тьер, не мог предсказать, как поведет себя измененное существо, хватит ли ему силы воли удержать себя в руках-лапах, не броситься на собственных же приятелей. И потому Тернер в один из немногих моментов, когда разговор между ними становился откровенным, попросил: увидишь, мол, что я изменяюсь, — беги без оглядки…