Гаврюша и Красивые
Шрифт:
– Ой, я бы почувствовала!
– По ночам кричит?
– Да нет же.
– Смиритесь и живите дальше.
– Но так не бывает! – Глаша тоже взяла гостью за оба локтя. – Так не должно быть, я не хочу жить в одном доме с мурлыкающими мочалками…
– Надо расслабиться… надо расслабиться, и всё пройдет.
– А можно мне сегодня в институт не ходить? Вы дадите справку?
– И что же я в ней напишу? «Прошу отпустить с уроков Глафиру Красивую, так как в её ванной обнаружена мурлыкающая мочалка?»
Глаша сощурилась
– М-м-да… фигня получается, не вариант. А жаль.
«Кто бы мне на сегодня справку дал?» – подумала Анжела и спотыкающимся шагом вернулась на кухню. Светлана Васильевна сидела за столом одна и потягивала чаёк.
– Ну что, я права? – хмыкнула она и пригласила гостью сесть рядом. – Располагайтесь, наш мальчик смотрит мультики.
– Спасибо. – Детский психолог придвинула к себе чашку и задумчиво уткнулась в отражение своих осовелых глаз.
Бабушка погладила ладонью скатерть и решилась.
– Знаете, деточка, раз уж вы приехали, я спрошу. – Старушка явно сменила гнев на милость, но говорила через силу. – Даже… неудобно как-то начинать.
– Да валяйте! Хуже уже не будет…
– У меня есть кот.
Анжела кивнула вместе с чашкой, с которой совершенно не хотелось расставаться, потому что чашка была большая, тёплая, без лаптей и не пыталась мурлыкать.
Бабуля нагнулась и посадила на колени свою усатую гордость.
– Вот, – уточнила она и, поглаживая кота по голове, тихо продолжила: – Маркс разговаривает со мной!
– Какой Маркс? Тот, что с Энгельсом? – Психологу Анжеле вдруг стало легче. Наконец-то она будет заниматься тем, чему её учили, разговаривать с обычной помешанной.
– Что вы, милочка! – Бабушка мягко улыбнулась. – Если бы! Мой котик, мой Марксик, он со мной разговаривает! Мне так кажется… Иногда. Что с этим делать?
– А знаете что… – нервно вздохнула Анжела. – Смиритесь.
– Как? – Брови у Светланы Васильевны подпрыгнули.
– Лучше молча, без всплесков эмоций и траты нервов.
– Ну, может, мне хотя бы давление внутричерепное измерить?
– Измерьте и смиритесь. Спасибо, было очень вкусно. – К чаю Анжела так и не притронулась. Она встала и под гробовое молчание бабушки и кота побрела на звук телевизора.
Психолог приоткрыла дверь гостиной и осторожно просунула голову. Мальчик и его странный друг смотрели кукольный мультик про домовёнка Кузю.
– Пйекйасно снято! – услышала она за спиной и обернулась, затем глянула вниз. Рядом сидел Маркс и в упор глядел на неё жёлтыми глазищами. – Я говойю, пйекйасный мультфильм, не пйавда ли?
– По-моему, – сказала она всем сразу, – я здесь больше не нужна. Вам ведь и так всем тут хорошо, верно?
Мимо прошла смирившаяся Глаша и благодарно улыбнулась, прижимая к щеке ту самую мурлыкающую мочалку. Бабушка на кухне растягивала рукав тонометра, примериваясь – налезет ли он на голову? Поликлиники она не любила, искренне
– Вы уже уходите? – из гостиной высунулся огорчённый Егор. – Подождите папу, он у нас ездит на машине со здоровенной НЛО на крыше. Так интересно!
– У-у-у, если я тут останусь ещё на полчаса, то сойду с ума просто за компанию. – Прихватив свой компьютер, детский психолог поспешно оделась и впервые сбежала от ребёнка. Ну, если уж совсем честно, то скорее от целой семейки сумасшедших, а это дело, как известно, заразное…
С огромным облегчением она покидала Маленькое Гнездо, вставив в ухо блютуз и прыгнув в свой внедорожник, с двойным удовольствием нарушала Правила дорожного движения. Главное, уехать отсюда подальше, а разобраться можно и потом, после приезда домой, приёма успокоительного и крепкого сна. Может, даже выпить?
Через какое-то время зазвонил телефон, это Александра Александровна беспокоилась о сыне.
– Анжела, не помешала? Я так волнуюсь!
– Нисколько, – высовываясь в окно и показывая средний палец недовольному обгоном водителю, откликнулась детский психолог. – У меня для вас две новости, хорошая и неожиданная. С какой начать?
– С хорошей, наверное…
– Ваш сын психически абсолютно здоровый ребёнок!
– Ой, спасибо огромное…
– Это была хорошая новость, а вторая заключается в том, что я лично видела вашего Гаврюшу, разговаривала с котом и держала мурлыкающую мочалку. И вот с этим я абсолютно ничего не могу поделать.
– Что?! И вы ещё называете себя психологом? Да вы шарлата…
Анжела не раздумывая оборвала вызов, тем более что по второй линии ей уже звонила Петина мама. Да-да, та самая, которая Мальвина.
– Слушаю… Могу. Из полиции? А что вы там делаете? Понятно… Да, соседи сейчас бдительные. Плачет, когда видит телевизор? Даже выключенный. Неплохо, неплохо… Что? Что значит вернуть? Ничего я не буду возвращать! Главное – результат, а телик на свалку, я так считаю. Слушайте, я психолог, не знаю… не знаю, когда вас отпустят. Могу подсказать телефон хорошего адвоката… Не нужно? Дело ваше. До свидания.
Она выдернула из уха блютуз, бросила его за спину, крепко вцепилась в руль и прибавила газу. Сколько бы ей ни звонили, ни слали эсэмэс, она категорически не брала трубку до самого дома. Да и выйдя из машины, просто сунула вибрирующий телефон в сумку и постаралась о нём забыть.
Квартира у Анжелы была большой, уютной и хорошо обставленной, с отдельным кабинетом для приёма посетителей, в котором стояло высокое кожаное кресло для неё, а рядом – кушетка, чтобы класть пациента и беседовать с ним. На стенах кабинета в рамочках красовалась фотовыставка профессиональных побед детского психолога. Окна были закрыты толстыми шторами, внутри царил мягкий полумрак.