Гайдар
Шрифт:
Витя нетерпеливее всех ждал его приезда. Особенно после того, как Петр Кулыгин дал ему прочесть «Школу». Зная об этом нетерпении, Шацкий поручил Вите его встретить, оставив дежурить машину и шофера, а Витя проспал…
Сколько мог успокоил парнишку и отправился в общежитие редакции, где ему было приготовлено место. Двери открыл другой парнишка, но постарше, который тут же нырнул обратно в постель, под груду одеял и пальто. Это был художник и сотрудник редакции Борис Закс, с которым судьба свела его надолго.
В
Итак, оклад его был хорош, а условия нелегки. За первые три недели не дал в газету ни строчки. А четыре материала за месяц сумел написать только в июле. Здесь была совсем иная обстановка, нежели, по-местному выражаясь, «на западе», то есть за Уральским хребтом, словно попал в другую страну.
«На полях Маньчжурии в течение уже трех месяцев гремят орудия, - писала 1 января 1932 года «Тихоокеанекая звезда», в которой теперь работал.
– Война в Маньчжурии - это зарница надвигающейся новой мировой империалистической бойни. В новом году мы ответим своим врагам на все провокации ростом социалистического строительства и героической борьбой за окончание пятилетки…»
По сообщению ДальТАССа, атаман «Семенов организует белые банды… План переброски корпуса белогвардейцев с Балкан в Маньчжурию прорабатывается в Париже и Мукдене». В других материалах говорилось, что Япония самовольно пользуется КВЖД для перевозки своих войск. Как писал один французский журналист, хотя Япония воюет с Китаем, главной целью этой войны является «прежде всего захват советского Дальнего Востока».
В Москве был задержан подданный европейской державы, который пытался совершить покушение на японского посла в Москве с целью втянуть Советский Союз в войну с Японией.
Если где- то в ближайшее время и должно было начаться, то в первую очередь здесь. Хабаровск делался чем-то вроде прифронтового города. Ион, кажется, приехал вовремя.
Когда не ладилась вторая книга «Школы», с грустью думал, что придется снова пойти работать в газету. А теперь возвращение к журналистике было выходом. Сесть за новую книгу он пока не мог: не мог сосредоточиться, не мог оставаться один. Теперь же рядом были друзья, ион снова ощущал близость тяжелого, дымного, но боевого и, несомненно, героического времени.
Дорог был каждый
Он писал о некоем Пузанове, который вдруг закрывал инвалидную артель, присылая милиционера с приказом: «Удаляйтесь отсюда, инвалиды…» И все это, замечал о н, «несмотря на постановление ВЦИК… о том, какие преимущества и льготы дарованы инвалидной кооперации».
Он сообщал о загадочном случае, когда вдруг закрывался продуктовый распределитель рабочих-полиграфистов. Было неизвестно, по чьему приказу. И краевой прокурор тов. Андреев требовал «срочно сообщить, откуда получены вымышленные сведения об опечатании распределителя».
«Но кто же все-таки отдал распоряжение, которому не хотел верить тов. Андреев?
– спрашивал он в фельетоне «Ничего не вымышлено».
– Может быть, горпрокурор? Нет. Крайисполком? Нет. Нет и нет. Не кто иной, как сам тов. Андреев…»
Во всех его фельетонах речь шла «не о фонтанах» - о самом насущном, без чего не мог отстраиваться громадный, стремительно обживаемый край.
«На Артеме жалуются, - сообщал он:»-«Не живут подолгу вербованные. Не нравится. Одни едут, другие уезжают. Беда с таким народом».
И он задался вопросом: «Отчего беда?» И ездил по станциям, где «в ожидании поезда разместились целые таборы со всем своим барахлом». Иные «с целой оравой ребят». С января по июль, замечал он, «больше чем на сто процентов сменилась рабочая сила на Артеме. Отчего уезжают, на что жалуются? Жалуются не на то, что вообще плохо, а на то, что порядка мало. А так как порядок зависит не столько от объективных причин, сколько от «распределителей», то едут туда, где, понаслышке, распределители опытней и лучше.
Возьмем, например, артемовскую столовую. Если на дворе солнце, то и в столовой сухо. Если на дворе дождь, то и в столовой дождь. Он падает по головам, мутные струйки стекают на столы, на хлеб, в суповые чашки. Обедай хочешь под брезентом, хочешь с зонтиком».
Некий Титов, поставленный руководить общественным питанием, считал: крышу должно чинить рудоуправление. Рудоуправление отвечало: «Десять раз вам предлагали: возьмите у нас со склада два-три куска толя и чините. Работы всего на полчаса».
И вот пока они уже не первый месяц препирались, «какой-нибудь Сергей Васильев, которому изо дня в день капает на затылок обеденный дождик, решает: «А что, елки-палки, не поехать ли мне с Артема на Сучан? Езды полсуток, а столовая, говорят, там лучше…»
При этом, показал он, администраторы, оргталантов которых не хватало, чтобы залатать крышу куском толя, были не в шутку озабочены тем, чтобы придать своему безделью вид бурной деятельности, дабы всегда можно было сказать: «Он просил, а ему не дали.