Газета День Литературы # 130 (2007 6)
Шрифт:
Игорь Малышев СВЯТИЛИЩЕ
Полуостров представляет собой большую равнину, покрытую травой и ровную, как стекло. Над ней висит маленькое раскаленное солнце, на которое больно смотреть. От него жухнет трава и покрываются белой пылью дороги, похожие на нити, связывающие стороны горизонта. Иногда дороги пересекаются и, видимо, поняв, что идут в разные стороны, разбегаются дальше. Сверху они похожи на огромную сеть, настолько редкую, что поймать в нее можно только что-то очень большое. Большое, как небо, степь или полуостров.
По дороге шли двое, похожие на монахов. Шли они давно, их волосы выгорели, одежда и ноги были покрыты пылью. Никто не знал, куда они
Известно, что одного из них звали Хорхе, а другого Хенаро. Хорхе меньше ростом, выглядит чуть более ребенком, чем Хенаро, с чужими робеет, стесняется и часто беспокоится по пустякам. У него пухлые румяные щёки, лишь слегка покрытые легким пухом. Он часто щурится, разглядывая что-нибудь вдалеке, поскольку имеет слабое зрение. У Хенаро зрение лишь немногим лучше, но он старается скрывать недостаток зоркости. Хенаро выше и, может быть, оттого его волосы, бывшие некогда тёмно-русыми, и одежда выгорели сильнее, чем у спутника. Расстояние до солнца часто имеет значение. Хотя никто не поручится, что это не более, чем случайность. Хенаро стройный и сероглазый, как пыль, по которой он неутомимо вышагивал. Глубоко внутри он считает себя старшим и старается по мере сил покровительствовать Хорхе, делая это однако же незаметно, чтобы не обижать друга. Лицо Хенаро немного вытянутое и оттого имеет выражение постоянного удивления. При этом нужно признать, что и тот и другой глядели так, словно готовились сию же секунду удивится чему-то замечательно светлому, что несказанно обрадует их и едва ли не сделает на всю жизнь счастливыми.
Они шли и между ними происходил следующий диалог:
– Хенаро, что сказал нам Тео? Куда мы идём?
– Я забыл, Хорхе.
– Ты всегда всё забываешь, – пробурчал Хорхе, а тот смотрел на солнце и улыбался.
– Да к чему мне?
– Ты ничего не знаешь!
– Вот тут ты, пожалуй, угадал, сознаюсь. Но я не вижу в этом большой беды.
– Как же так можно? Если не знаешь куда идёшь, то можешь попасть куда угодно.
– А разве это не здорово, мочь попасть куда угодно?.. Понимаешь, мне кажется, что когда мы окажемся там, куда должны в конце концов попасть, я сразу это пойму, – он немного помолчал, затем добавил, – да и, потом, мне больше нравится идти, чем приходить.
Лицо Хорхе хмурилось, на лбу залегали продольные морщины.
Налетел ветер, сухая трава закачалась, пытаясь поймать его. Трава вообще похожа на море, окружающее полуостров, только море не выгорает на солнце, хотя оно и жжёт его очень давно. Трава любит колыхаться под ветром, становясь еще более похожей на волны. Любому известно, что трава любит ветер, а он траву. Наверное, он любит её потому, что, глядя на нее и море, он всегда может понять, что он существует, жив и дышит. Он делает одинаковые волны на море и на траве. Никто не знает, зачем он хочет уподобить их друг другу, но многим из людей это нравится и они с удовольствием наблюдают за этим красивым действом.
В сущности, двое, идущие по дороге, ничего не значат. Это просто двое, которые откуда-то ушли, чтобы оказаться где-то в другом месте. Все остальное зависит от упорства и знания пути. Одно и то же расстояние может быть пройдено разными людьми за любое количество времени: и за долю мгновения, неотличимую от остановки времени, и за бесконечность, если только она существует в природе. Хотя, если все же существует, то тоже, наверняка, неотличима от остановки времени.
Так вот эти двое, по-видимому, не знали, куда идут и уж конечно неведомо было им, куда они попадут в итоге. У них были серьёзные лица, точнее им казалось, что у них серьезные лица. На деле же в каждой чёрточке проглядывала та счастливая улыбка, с которой некоторые младенцы имеют счастье родиться, а совсем
Если идти очень долго, то обязательно дойдёшь до края чего-нибудь. Так и наши друзья после продолжительного перехода вышли к морскому берегу. Они встали на краю обрыва, под которым плескались синие волны, выбегая на узкую полоску песка шуршащими змейками и оставляя на нём волнистые полоски. Шум волн отчётливо достигал ушей путников, хотя они и стояли на высоте чуть не в полсотни локтей.
– Как странно, – сказал Хенаро. – Море начинается именно там, где кончается берег. Странно…
– Ты, как видно, решил сегодня говорить глупости. Ничего в этом нет странного. Просто когда кончается что-то одно, сразу же начинается что-то другое. Так устроена Вселенная. Здесь нет пустоты.
Хорхе помолчал, а потом добавил:
– А если и найдётся где-нибудь то, что мы зовем пустотой, то кто поручится, что она не является таким же особого рода строительным материалом Вселенной, что она так же осязаема для Господа и его ангелов, как камни и трава.
Хорхе кинул камушек, он поскакал кузнечиком по крутым бокам камней, прыгая всё вниз и вниз, пока не упал на песок у самой кромки прибоя. Волны, обрадовавшись добыче, облизали его, но не найдя в этом ничего нового, отступили обратно. Путники стояли на высоком, поросшем травой берегу. И вправо и влево простирался обрыв. Впереди была морская поверхность, у горизонта плавно переходящая в небо. Над морем висел такой простор, что Хорхе даже задохнулся, почувствовав его величие. Ему захотелось стать чайкой или ещё какой крылатой тварью, чтобы взлететь и парить в воздухе, наслаждаясь свободой, рассекая солнечные лучи и восходящие потоки, опускаться к самой воде, ловить узких прозрачных рыбок и в брызгах взлетать с победным кличем вверх, к другому морю, что раскинулось там с золотой рыбой солнца посередине.
– Воздух… – произнес он, чуть задыхаясь.
Хенаро тоже, вероятно, чувствовал что-то подобное, потому что он радостно вздохнул и засмеялся. Постояв так ещё некоторое время, они двинулись вдоль берега в одну из сторон, что лежали перед ними. Им хотелось спуститься к морю, искупаться, смыть с себя пот и пыль, которыми они пропитались за время перехода.
– Хорхе, на мне и тебе столько пыли, что нас уже можно считать частью полуострова и даже нанести на карту. Вот только где бы нас лучше нарисовать, а то нас постоянно носит, как перекати-поле?
Они засмеялись. Удача улыбнулась им: вскоре они нашли спуск к воде. В этом месте море вымыло небольшую – локтей сто в длину и столько же в ширину, бухточку и была возможность спуститься не сломав себе шею, хоть и с немалыми предосторожностями.
– Хенаро, ты не боишься разбиться?
– Ну так что ж… – спокойно то ли спросил, то ли ответил тот.
Хорхе решил не доискиваться до сути этого замечания, а потому сосредоточился на спуске. Камни под ногами были жёлтыми и крупными. Солнце раскалило их и они не скупясь выплескивали накопленный жар на загрубелые ступни. Иногда чья-нибудь нога соскальзывала с камня и тогда сердца обоих замирали от страха за себя или спутника. Необходимо заметить, что они очень дорожили друг другом, хотя никогда вслух об этом не говорили.