Газета День Литературы # 148 (2008 12)
Шрифт:
Василий опустил обмякшее тело Григоряна на травянистый бархатный ковер. На меловом, бескровном лице Проводника – закрытые глаза, Ашот был без сознания. Шатаясь и рыча, Василий стал подниматься. Не получилось, подломились ноги. И он пополз к роднику. У бьющей из расщелины хрустально-ледяной струи он сдёрнул с головы промокший от пота берет. Прополоскал его, пил долго и взахлёб. Напившись, зачерпнул в берет воды, пополз обратно. Вернувшись к Григоряну и пристроив меж камней наполненный суконный ковш, он взрезал ножом задубевшее от крови рваньё комбинезона на боку Ашота. Смыл кровь и увидел то, что предполагал: сливово-чёрная полоса кожи на боку вдавилась
Свистящий над скалами сквозняк сдувал в небытие минуты, а с ними – жизнь Проводника...
Татьяна Смертина ”ПОЛЫНЬ ЛУННОЙ ГРИВОЙ МЕРЦАЕТ...”
***
Солнцем коронованы дубравы.
Стая белокурых облаков…
Ангелы купаются! В купавы
падают лучи во мглу цветов.
Маюсь, очарованная небом.
Надо скорби на земле принять:
здесь фиалки радостны – как небыль!
Каждый вздох полыни – благодать.
Крепдешин и ветер – бег изгибов…
Что ещё в наземный этот путь,
чтоб пройти по всем краям обрывов?
Лишь купаву – золотом на грудь.
***
Крестьянский крест вновь взвешивают где-то:
продать все земли, и живых, и прах?
И, удивляя иллюзорным бредом,
какой-то пляшет балаган на площадях.
Сквозь память Прошлого – иных слыхала!
Их души девственны, как свет свечи.
Но злой полынью Русь позарастала,
хоть плачь, хоть вой, или топор точи.
Зачем брожу босая по крапиве,
коль семена её – взяла земля?
Но не прикажешь сердцу в этом мире
искать иные кровные поля.
И эта истина простая вечна:
родила Родина – и здесь распят.
И молочай капелью бело-млечной
колени вяжет, и года летят…
***
Роса незыблемая, холод…
Роса, как сотни лет назад!
И снова кто-то очень молод,
А я опасно научилась
жить и не в наших временах,
сквозь чистоту росы и стылость
могу туда уйти, где прах
летает в странных взломах света,
где прадед мой младенцем спит.
И так близка секунда эта,
что я её врезаю в стих.
И, окрошив росу на брови,
плечами вдруг оледенев,
пространство видя в каждом слове,
я превращаюсь в ту из дев,
что непонятно чем владеют
и непонятно как берут,
на три столетья каменеют,
потом вздохнут и вновь живут.
Моя распущена коса.
Роса. Роса.
КРЕСТ ВОИНА
Свет России печальный, туманный,
разрезающий долгую тьму.
Свет России зовущий, желанный,
что лампада в родимом дому.
Этот свет в наши души уходит
и таится в глубинах сердец,
мы его и не чувствуем вроде,
но засвищет над полем свинец,
Да шарахнет огонь, понесётся,
и пронижет нежданно плечо,
иль пунктиром зенитка метнётся –
тут и станет душе горячо.
И подымется свет этот дивный,
он берёз и кувшинок белей,
и проснётся в нас родич былинный –
станем телом и духом сильней.
Труден воина крест и опасен,
только сильный сумеет нести.
Крест есть подвиг, а подвиг прекрасен.
Долг и честь – будут вечно в чести.
И о воинах в каждом селенье
в храмах молятся – свет от свечи.
И молитву о дивном спасеньи
Богородица слышит в ночи.