Газета День Литературы 163 (2010 3)
Шрифт:
Лишён роман и какой-либо социальной окраски – если говорить о таковой в вульгарно-упрощённом значении. Нет, все приметы быта, реалии повседневной жизни в произведении, конечно же, присутствуют. Но эти детали не несут в себе заданной идейной нагрузки. Это именно детали быта. Это всё временное и проходящее. Герои же романа живут главным, вечным и это позволяет ощутить, осознать роман Владимира Чугунова "Молодые", как явление в нашей литературной жизни абсолютно новое и замечательное. Я думаю – это предвестник некой новой русской литературы, вновь зарождающейся после долгих лет надругательств и национального унижения.
Если мы хотим бороться за дальнейшее существование русской цивилизации, то должны думать не только о том, как адаптировать её к современным общемировым реалиям, но и ставить перед собой особые задачи, чтобы художественными методами
В одном из интервью Владимир Чугунов отметил: "Мечтатель" (предыдущий роман писателя. – В.С.) открыл окно, через которое я увидел, если так можно выразиться, поле будущей русской культуры, именно такой, какой я её понимаю. Принял это откровение всем сердцем, и Господь сразу открыл замысел книги, которую я уже сейчас считаю книгой моей жизни. Может быть, именно для того, чтобы написать её, я и появился в этом мире. Иначе я бы просто не стал работать".
Вот и я хочу подтвердить – "Молодые" (а это первый из целой серии книг, в которых будут действовать – жить, взрослея, герои, уже заявленные в этой книге) – абсолютно современный роман. А ведь время его действия – от середины до конца 70-х годов ушедшего века.
Владимир Бондаренко МОСТ НАД ПРОПАСТЬЮ
Я пишу эти заметки на полях поэмы Валентина Василенко "Крёстные сёстры" уже после победы на выборах нового президента Украины Виктора Януковича. Сейчас многие строки поэмы ложатся в унисон новому периоду русско-украинской дружбы. Но не забываю, писалась эта поэма в год правления Ющенко, в период самой лютой вражды ко всем проявлениям дружеских чувств наших братских народов. Писалась с гневом, с тревогой, с отчаянием:
Не будет приюта в земле и на небе
Тому, кто во имя короны, венца,
Родство превратит в пыль и чёрную небыль,
А зёрна вражды бросит братьям в сердца!
Конечно, и отношение к поэме даже её самых ярых сторонников (или наоборот, противников) разное в зависимости от поворота в нашей внешней политике. Или – это приравненное к штыку перо, огонь прямой наводкой по разного рода русофобам и украинофобам, по любителям раскола наших народов, поэзия прямого действия, и пафос поэмы действует не хуже тысяч предвыборных листовок партии регионов; или – после победы Виктора Януковича – это проклад- ка нового моста над вырытой пропастью, ликующий гимн нашей дружбе и нашему духовному, экономическому, творческому единству.
Вы крёстные сёстры из этого рода,
По духу, по крови, по воле Творца.
Не будет покоя двум братским народам,
Пока в унисон не забьются сердца!
Конечно, эту победу можно было предвидеть. Не сегодня так завтра, или ещё чуть спустя, но, на мой взгляд, так же, как на взгляд поэта Валентина Василенко, наши народы заставили бы любое правительство, любых политиков считаться со своей волей. И всё-таки, чтобы она состоялась, требовалось напряжение братских чувств. Требовалась работа дипломатов, требовалась народная воля, требовались подобные строчки стихов. Не буду скрывать, по сути поэма Валентина Василенко "Крёстные сёстры" написана не формы ради, не в процессе некой "бескомпромиссной борьбы со словом", не в поисках нового стихотворного языка, она написана в процессе борьбы за наше кровное дело, написана ради общеславянского единства народов. Потому и звучит поэма как театральное действо, требует выхода за пределы книжных страниц, требует и звукового и музыкального оформления. Летит гордая и вольная украинская лебедь на север к своей крёстной северной сестре. И пусть её ждёт непогода и шквальный ветер, пусть на пути встают стены воды и стены огня…
Тревога за новых птенцов разудалых,
Несла Лебедь-Птицу на крыльях усталых
Туда, где так ярко сияла звезда.
В поэме счастливо соединяются словесная образность, красочность звукового ряда и волевой народный заказ, смысловое оформление народных чаяний. Неслучайно поэма привлекла внимание известного русско-украинского поэта, выходца из донецкой степи Евгения Нефёдова, который столь же полнозвучно и образно перевёл "Крёстных сёстёр" с ридной мовы. Конечно, заметна в поэме близость к южнорусской и украинской песенной стихии, ей как бы требуется не только концертное исполнение, но и выплеск где-нибудь посреди украинской донецкой степи, чтобы парубки в красных рубахах и дивчины в расшитых украинских блузках распевали ею сразу на два языка – на русский и украинский. Была бы близка к этой поэме и густая ухоженная коса, если бы она не была нынче надолго скомпрометирована тимошенковской политической командой.
Что гнало ту белую гордую птицу
На землю ледовых торосов и бурь:
Желанье увидеть сиянья зарницу?
Наскучила южного неба лазурь?
Украинская лебедь-птица, преодолевая все препятствия, летела навстречу русской медведице, ибо лишь вместе им суждено было выжить в нашем неспокойном мире.
Думаю, впереди ждут поэму "Крёстные сёстры" и переиздания, и музыкальное оформление, и театральные праздничные действа, но, конечно же, немало противников у неё будет, как среди наших отчаянных либералов, делающих всё поперек национальным интересам России, так и среди украинских братков-западенцев, которые встретили появление поэмы накануне предвыборной кампании (и будут встречать дальше любое её продвижение, думаю), как лютого врага. Разорванное на куски знамя общей Победы само срастается вновь, и никому не под силу остановить это срастание. Но сам поэт с тревогой задумывается о том, что "несмотря на огромную зависимость друг от друга, продолжается расплескивание ресурса взаимного доверия, а с ним и возможности выхода на конструктивный диалог…"
В мыслях тревога и озабоченность, а душа тем временем ищет единое братское поле любви, и поэт уже размышляет о том, "где найти слова, чтобы сказать правду и при этом не обидеть и не оскорбить? Как донести общую боль и тревогу за судьбы наших стран и народов, за геополитические бури, способные, в случае окончательного размежевания, отбросить нас на задворки истории? По какому камертону настраивать голос души и сердца, возрождая такой диалог?"
Впрочем, поэту, как и каждому из нас, из русских и украинцев, из братьев-славян, стоит прежде всего прислушаться к самим себе, к своему сердцу. Как бы ни рассчитывали на компьютерах западные политологи варианты окончательного разъединения сильных славянских народов, была, есть и будет на века та самая загадка славянской души, которую безуспешно пытались разгадать немало завоевателей наших земель, от Чингисхана до Карла Двенадцатого, от Наполеона до Гитлера.
Великую смуту на землю родную
Коварным ветрам удалось занести.
И как по Тарасу, под волю чужую
"Моголов" зовут Украину спасти.
Конечно, сегодня древние песни славян уже не так просто поются, и гусляров нет, и гусли уже никому неизвестны. Но мы способны спеть и самые новые песни на наш единый славянский лад. Мы и на новом поэтическом языке двадцать первого века также просторно будем выводить свои вечные славянские мотивы о нашей дружбе и неразрывности. Главное – сказать то, что мучает всех людей, чем озабочены народы, что сближает сквозь расстояния. И вот несмотря на обилие чёрных туч, скопившихся над Майданом, у северного борея хватило сил разогнать их, и мудрый наш общий предок Ярослав вещал нам с небесной высоты: