Газета День Литературы # 83 (2004 7)
Шрифт:
— Против кого должны быть действия?
— Скорее всего против другого народа,
который тоже хочет выявить свои лучшие силы.
— А когда одни лучшие силы
угробят другие лучшие силы,
чего мы добьемся с остатками народа?
— Мы добьемся мирных переговоров,
Ваше Блаженство,
в результате которых
который будет безмолвно ждать
от вас других действий.
— Против кого?
— Хотя бы против остатков своего народа,
Ваше Блаженство.
***
— Раз вы король, то вам нужна охрана, —
сказала ему свита.
— Что это значит, охрана?
— Это сильные крепкие люди,
которые будут вас защищать от прочих.
— Кто такие прочие?
— Это сильные крепкие люди,
которые захотят отнять у вас корону,
а то и жизнь вместе с короной,
а то и просто жизнь вообще без короны.
— Что это за жизнь,
если есть такие люди,
и в чем смысл охраны такой жизни?
— Смысл в том,
чтобы все сильные крепкие люди
постепенно вошли
в число вашей охраны,
не отняв у вас вашей жизни
при этом постепенном переходе
и не покушаясь в дальнейшем,
уже в качестве охраны,
на вашу корону.
— Не проще ли
ходить в обычной меховой шапке? —
спросил король,
но ему возразили:
— Не проще,
ибо все равно тяжела шапка Мономаха,
тем более, если и под ней
продолжать думать.
***
Над королем размахивают опахалом
и приговаривают в такт склоняющимся перьям:
— Вы лицо историческое,
поэтому не закрывайте лицо руками.
В ваших руках судьба народа,
поэтому, когда идете вперед,
смотрите под ноги и мягко ступайте.
Когда будете что-нибудь
стучите себя кулаком в грудь —
это можно.
Чтобы грудь при этом бренчала,
мы ее увешаем орденами —
это придаст весомость каждому слову.
— А если народ повернется
к историческому лицу задом?
— Шутить изволите, Ваше Блаженство,
народ есть сущность абстрактная,
так что ему фактически нечем к вам повернуться.
— Любопытно, а мне казалось,
что если кто имеет свое лицо,
то имеет и все остальное.
— Вашему Блаженству
простительны даже крамольные мысли.
— Мысли всегда простительны
(по рядам свиты пролетает шепот —
король сегодня в добром расположении духа).
***
Как отмечают хроники и хроникеры,
народ короля любит,
поскольку король накормил свой народ
чужим народом.
Но если народу тыкать в нос чужим народом,
он ничему не поверит,
он будет задавать ехидные вопросы:
— Откуда видно, что чужой народ съеден.
Можно проверить все пустые упаковки —
на них нет и намека на людоедство,
на наших свалках не найти человеческих скелетов,
в нашем кофе нет чужого пота,
и в блеске наших алмазов и рубинов
ничья чужая кровь не играет.
А вы хотите наши рекламные радужные краски
залить краской стыда, скорее серой, чем красной.
В конце концов, что вы от истории хотите?
Всегда в истории сытые давали работу голодным,
и если кто-то из голодных делался сытым —
это не значило,
что он съел своих голодных братьев.
Ведь чем больше сытых,
тем больше работы для голодных —
это верно как для нашего народа,
так и для любого другого,
для которого наш народ пример для подражания.
Потому нашего короля
должны любить все народы,