Газета "Своими Именами" №13 от 27.03.2012

Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль)

В основах программы Бухарина было сдерживание классовой борьбы, отказ от политической бдительности по отношению к антисоциалистическим силам, демагогические обещания немедленного улучшения жизненных стандартов и демократии для оппортунистов.

Коэн, воинствующий антикоммунист, не ошибся, когда назвал эту программу предвестником хрущевской.

(Продолжение следует)

Людо МАРТЕНС, Из книги «Запрещённый Сталин»

ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ СФИНКСЫ НА БЕРЕГАХ НЕВЫ

Андрей Николаевич Муравьёв - молодой чиновник из коллегии иностранных дел, начинающий литератор прибыл в Александрию с целью изучения культуры Египта,

а в городе, построенном по приказу Александра Македонского, воображение путешественника поразила встреча с памятником ушедшей цивилизации - выставленным на продажу сфинксом: скульптурным изображением фантастического существа - получеловека-полульва. Жители древнего Египта сравнили силу своего фараона с мощью “царя зверей” льва и полученный результат увеличили, помножив на человеческий разум, а Сфинкс – это метафора, с помощью которой искусство раскрыло идею великих возможностей верховного правителя. Великолепный и величественный, непричастный к царившей вокруг рыночной суете, он лежал, вытянув передние лапы и с достоинством вскинув голову, а взор его широко расставленных глаз был устремлен в бесконечность, и на губах застыла задумчивая улыбка. Розовый ассуанский гранит, послуживший ваятелю материалом, выдержал проверку временем, и статуя дошла до нас почти без потерь. На лбу, поверх полосатого платка фараонов, извивалась змея, львиную спину покрывал складчатый плащ и на шею спадало многорядное ожерелье. Сохранилась даже съёмная двойная корона, символизирующая единство севера и юга страны, в то время как на других сфинксах, пробившихся в новое время из прошлых тысячелетий, головные уборы не уцелели. Не хватало только отбитой бороды, которую откололи в тот период, когда всех египтян заставляли бриться.

Скульптура весила 23 т, длина составляла 5,5 м, а высота - 4 м. Муравьёв заинтересовался происхождением этого каменного человека-льва и выяснил следующее. В конце 1820-х годов в районе одной из столиц древнего Египта – “стовратных” Фив – вёл раскопки греческий исследователь Атанази, а место для работ выбрал вблизи двух гигантских статуй фараона Аменхотепа III, ибо эти 20-метровые фигуры привлекали к себе внимание любителей археологии. Изваяния были поставлены одновременно с постройкой храма и предваряли вход в него, но впоследствии здание разрушилось, и камни разобрали для новых сооружений, а скульптуры остались стоять среди песков и встречать рассвет.

Энтузиасту удалось добиться успеха: в шестистах шагах от колоссов, в толще песка и ила он обнаружил двух сфинксов, а оценить находку по достоинству помог французский ученый Шампольон, разгадавший тайну древнеегипетской письменности. В Фивах он увидел результаты раскопок и дал греку нужные консультации. Похвала основоположника египтологии окрылила Атанази, и в поисках достойного покупателя во время половодья на плоту он отправил одну скульптуру в Александрию, а приехавший туда русский путешественник загорелся желанием купить для своей страны этих посланцев далеких времен, ибо он сразу понял, что они подойдут для украшения Петербурга.

Муравьёв составил подробное описание сфинкса, приложил собственный рисунок, отзыв Шампольона и отправил материалы в столицу, но переговоры по поводу приобретения затянулись. В 1831 г. поступил запрос относительно полезности данной покупки, ибо новая тогда наука - египтология (занимающаяся изучением древнего Египта) насчитывала не более 10 лет, но в России активно интересовались историей той эпохи. Президент Академии художеств А.Н. Оленин сумел заинтересовать этим вопросом ректорат, и тот направил царю предложение о приобретении данных скульптур. Император дал согласие, и Россия за 64 тыс. рублей получила сфинксов.

Никогда раньше греческий корабль “Добрая надежда” не фрахтовали с подобными целями. Люк был расширен, пол трюма застелен бревнами, на палубу уложили катки, а погрузка велась с многочисленными предосторожностями. В чреве судна в огромных клетках из бревен, чтобы не повредить друг друга при качке, гранитные великаны прибыли в Петербург. Плыли тихим ходом вдоль берегов, поэтому перевозка затянулась, но в первых числах мая 1832 г. вошли в Неву, где сфинксов выгрузили на берег и временно

поместили в Круглом дворе Академии художеств, ибо постоянное место для них уже было выбрано.

А теперь давайте вернемся немного назад. Ни в одном другом городе мира не проводилось в XVIII-XIX вв. столько работ по укреплению берегов рек и каналов, как в Петербурге, ибо причина заключалась в частых наводнениях. Ведущие инженеры разрабатывали каменные и свайные конструкции, зодчие искали архитектурные формы, а армия рабочих сражалась с Невой, постепенно заковывая ее буйные воды в гранитные набережные. Вбивали сваи, выстраивая их шеренгами параллельно берегу, булыжником и щебнем заполняли пустоты, а с оборудованных подъёмниками судов на матрацы из бобрового меха укладывали ряды камней. Стены набережной росли с наклоном в 14,5 градуса, облицованные гранитными плитами длиной от 1 до 2,5 м, и поверх “Кардного камня” вытягивался парапет. К концу первой четверти XIX века все берега города с регулярной застройкой оделись в гранитный панцирь, и только величественный ряд зданий Кунсткамера, Академия наук, Двенадцать коллегий, дворец Меншикова и Академия художеств продолжали отражаться в воде вместе с отделанными деревом берегами. Поэтому в августе 1831 г. царь отдал распоряжение: построить в этом месте гранитную пассажирскую пристань и украсить её скульптурами, выполненными в лучших традициях греческого стиля.

Заказ был почетным и поручен архитектору Тону. Знаменитым Константин Андреевич станет позднее, когда возведёт Большой кремлевский дворец, Оружейную палату в Москве и здания вокзалов железной дороги между Петербургом и Москвой. А в то время среди его крупных работ были церковь в Коломне и перестройка здания Академии. Ему понадобилось немного времени на чертежи и расчёты, и уже в ноябре 1831 г. зодчий представил проект.

Небольшая пассажирская пристань протянулась вдоль берега, но выглядела монументальной. Четырнадцать гранитных ступенек спускались к воде двумя крутыми четкими маршами, и лишь полукруглые скамейки на средней площадке смягчали простоту прямых линий. На верхней площадке тянулись ввысь светильники-жирандоли, а на огромных цоколях, поставленных по обе стороны спуска, вскидывали копыта скульптуры бронзовых коней, пытающихся вырваться из рук укрощавших их людей. Логически ясная и торжественная композиция соответствовала панораме береговой застройки, “сливалась со стихиями”, соединяла парадный фасад Академии художеств с широкой водной гладью Невы.

Проект сразу был принят, но тут возникло непреодалимое препятствие. Предполагалось, что конные группы отольёт скульптор П.K. Клодт, но как только он провёл нужные расчёты, выяснилось, что данные работы обойдутся в 425 тыс. рублей, и эта огромная сумма полностью выбивалась из сметы, а дополнительные расходы не предусматривались, поэтому план строительства срывался. (Впоследствии эти фигуры всё-таки были изготовлены и поставлены на Аничковом мосту через Фонтанку.) А тут как раз пришло письмо от Муравьёва, который предлагал купить древнеегипетских сфинксов, и на заседании совета Академии Тон высказал мнение: установить их на пристани вместо коней Клодта. Данное предложение было рассмотрено и одобрено, и царь согласился с этим вариантом.

В 1834 г. инженер Адамов, руководящий строительными работами, довёл до конца сооружение гранитного берега. К воде спустились крутые ступени пристани, распластались площадки, поднялись монолиты цоколей, установили увенчанные чашами светильники, а торцы полукруглых камней замкнули бронзовые грифоны. Однако самое неожиданное для жителей города было впереди: 2 мая 1834 г. на цоколи по сторонам спуска к Неве бережно установили сфинксов. Тон не ошибся в расчётах: монументальные изваяния, высеченные из единых глыб, за исключением съёмных корон на головах, действительно воедино смотрелись с героически приподнятым и лаконичным рисунком пристани. Одним был материал - суровый гранит, и даже полностью соответствовали размеры, а новое украшение настолько органично вписалось в убранство берегов Невы, что все посетители набережной считали, что эти фигуры специально недавно изготовили для установки в данном месте, ибо поначалу никто не верил, что они сделаны в Древнем Египте.