Газета "Своими Именами" №24 от 11.06.2013

Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль)

А теперь о привходящем, о подробностях, в которых суть порой проглядывает ярче, чем в сюжете и игре актёров. Одна торжественная встреча оккупантов на Крещатике чего стоит! По фильму они её и не ждали. Подруге Анны, врачу психиатрической больницы, уничтожение подопечных в Бабьем яру, на коем она присутствовала, не мешает гулять с немецким офицером. И она же лечит еврейскую девочку, которую Анна скрывает в своей комнате! И не странно ли, что свидетельницу уничтожения больных гестаповцы отпускают на свободу?

А

цветные листовки размером с портянку, с Гитлером, проколотым штыком и грозной надписью, отпечатанные не иначе как в центральной типографии… Даже в подробностях художественный фильм проигрывает документальному, в котором наряду с другими есть поистине страшный эпизод, характерный для оккупационного режима. Для доказательства того, что динамовцев убивали не за спортивную победу, прокурор разыскал, как погибли некоторые из них в строительной команде. Заключённые случайно зашибли собаку начальника, за что через одного были расстреляны.

* * *

Есть в советской истории подвиги, над которыми особенно охотно глумятся «демократы». Мол, а что такого сделала Зоя? Конюшню сожгла? Или – поджигала избы, выгоняя жителей на мороз. А велик ли смысл в том, что молодогвардейцы сожгли биржу, расклеивали листовки? Какой урон нанесли оккупантам?

Рыночники, потребители, всё меряют на деньги, во всём берут пример со старших партнёров и хозяев, даже в войне провозгласивших доктрину «неприемлемого ущерба». Как она созвучна с заявлениями «новых русских», что Ленинград не надо было защищать, а объявить открытым городом, как Париж, как многие европейские столицы, без выстрела сданные вермахту.

И в «Матче» философия пораженцев проглядывает сквозь ткань фильма. Мальчишка, гаврош, прилепившийся к любимой команде, выглядит большим героем, нежели вратарь, отговаривающий его расклеивать листовки. Можно бы понять Раневича-разведчика, Раневича-капитана команды, заранее планирующего победить в матче смерти, но ведь об этом и речи нет!

По фильму динамовцы – герои, но, право же, ущербные. Раневич жертвовал собой ради улыбки любимой. Если бы не она, подвиг не состоялся бы. А вся команда всего лишь последовала за капитаном. Нет в фильме святой всепоглощающей ненависти, бросающей на амбразуру и в смертельный таран. Подвиг объясняется сугубо личными мотивами.

Вспомните, что отвечает вратарь шефу гестапо на требование сдать игру – а если у него не получится, а если тело не послушается? Якобы в помощь его телу тот и пригрозил не только расстрелять всю команду, но и любимую женщину.

Верить ли в подвиг, в котором начисто отсутствует ненависть?

 Были же у Малюкова и удачные фильмы - «В зоне особого внимания», «34-й скорый». Впрочем, они из советского времени. «Мы из будущего», который ТВ с самого создания крутит каждый День

Победы, такая же поделка, как и «Матч». Если не хуже. Деградирует режиссёр? Или совершенствуется в определенную сторону?

Ю.М. Шабалин

СТИХИ ВЛАДИМИРА БУШИНА

ПАВШИЕ В СОРОК ПЕРВОМ

Всем за Россию павшим слава

И память скорбная вовек!

Их свято чтят и мать-держава

И каждый честный человек.

О всех нам не избыть печали

Средь будней, праздников и дел,

Но у того, кто пал в начале

Особый всё-таки удел…

Им, кто сражался в Бресте, в Орше,

В Смоленске, Вязьме, у Орла,

В земле лежать не всех ли горше?
–

Им неизвестно, чья взяла.

Они не знают, удалось ли

Нам отстоять Москву зимой

И как и что там было после

Со всею Русью, всей страной.

И что с детьми? И что с женою?

Жива ли мать? И где отец?

Ещё пойдём ломить стеною

Или уже всему конец?..

Над ними годы проплывают,

Как многотонные суда,

Но ничего они не знают

И не узнают никогда.

Но без раздумий всё отдали,

Всё совершили, что могли.

И, не колеблясь, прахом стали

Родной единственной земли.

МОЕ ВРЕМЯ

Я жил во времена Советов.

Всё испытал и убежден:

Для тружеников, для поэтов

Достойней не было времен.

Я жил в Стране Социализма,

Я взвесил все её дела

И понял: никогда Отчизна

Сильней и краше не была.

Я жил во времена Союза

В семье несметных языков,

Где дружбы дух и братства узы

Страну хранили от врагов.

Я жил в эпоху Пятилеток

И был голодным иногда,

Но видел я - мой глаз был меток -

Нам светит горняя звезда.

Что ж, ошибались мы во многом,

Но первыми прорвали мрак.

И в Судный день,

представ пред Богом,

Мы развернем наш Красный Флаг.

СУДЬБА

Для какого дела я родился?

Для какого часа или дня?

Может, с ними я уж распростился?

Может, они ждут ещё меня?

Не была ли делом тем причастность

К грозным и победным дням войны,

Когда мы смертельную опасность

Отвели всем миром от страны?

Не был ли тем делом сад вишнёвый,

Что я сам взрастил и берегу?

Иль – всего сочувственное слово,

Сказанное бывшему врагу?

Не был ли тем часом час рассвета,

На Непрядве встреченного мной,

Когда понял вдруг, что нет ответа

На загадку красоты земной?

Не был ли тем днём тот день прекрасный,

Когда встретил милую мою?

Или – тот, загадочный и властный,