Газета Завтра 266 (1 1999)

Газета

Но кроме финансового, действует и фактор психологический. Ведь именно здесь, на Кавказе, русский солдат — кем бы он ни был: мошником, вэвэшником или “ментом” — может почувствовать, что нужен Родине, соотечественникам. Все понимают, что Чечня окружена группировкой, как плотиной. Плотина, конечно, прогибается и протекает — где каплями, где ручейками, но убери ее, и окрестные земли будут накрыты грозными валами — утонут в крови.

Хотя не имея возможности пройти в дверь, чеченцы лезут в окна. Охотно пользуясь статусом граждан Российской Федерации и прорехами в коммерциализированном законодательстве, они взяли под контроль значительную часть “бизнеса” в окрестных республиках. Немалая чеченская колония существует в самом Моздоке, буквально под окнами российских казарм. Среди “мирных чеченов”, проживающих на территории Осетии и других республик, немало профессиональных боевиков, по сей день не изменивших своему “призванию”. По всей видимости, именно они и проверяют изредка “бдительность” федеральных войск — то из подствольника стрельнут, то противотанковую мину положат.

Впрочем, беды в группировке случаются и без участия боевиков. На следующее утро в штаб пришло известие о том, что солдат в одной из частей ТГ-6 покинул пост, открыл беспорядочную стрельбу в палатке и ранил спавших товарищей. Выяснилось, что боец уже жаловался на головные боли и припадки, сходные с эпилептическими, и ничего из произошедшего якобы не помнит. Офицерам остается только разводить руками. То, что чуть ли не половина солдат-срочников страдает серьезными соматическими или психическими расстройствами — стало уже обыденной реальностью. Тяжелые условия практически фронтовой жизни часто оказываются непосильным испытанием для хилых юношей из выморенной реформами русской провинции. Что греха таить — бывают в группировке случаи неосторожного обращения с оружием и даже побеги из частей. Характерно, что чаще всего солдаты покидают части, расположенные на территории Дагестана. Благо, местные жители всегда помогут и оружие охотно купят по сходной цене...

ОФИЦЕРЫ

Нас принял командующий группировкой генерал-майор внутренних войск Евгений Внуков. Он единственный в штабе одет не по форме — в черный вязаный свитер. Генерал довольно молод, высок, крепко сбит, у него волевой подбородок, внимательные усталые глаза.

По мнению генерала, вероятность войны между Масхадовым и “генералами” — Басаевым, Радуевым и т. д. — чрезвычайно высока. Ее начало одновременно будет и началом активных действий боевиков против федеральных войск, ведь “генералы” уже сами открыто заявили о планах дальнейшего захвата российских земель. “Мы вполне готовы к такому варианту развития событий”, — утверждает командующий. “Наша оборона административных границ Чечни имеет эшелонированный характер. Непосредственно на границе создана сеть КПМ (контрольных постов милиции), позади них в состоянии 20-30-минутной готовности стоят заставы внутренних войск — от роты и более, а позади них находятся еще более крупные части. Конечно, сплошной границы нет, поэтому территория патрулируется маневренными группами, активно ведется разведка”.

Действительно, федеральные силы контролируют только самые важные транспортные магистрали, поэтому у чеченских боевиков и контрабандистов всегда есть приличные шансы преодолеть границу по проселочным дорогам. Особенно вольготно они чувствуют себя на ровных просторах Ногайской степи, по которым приличная машина проходит и без всякой дороги.

Вскоре нас представляют одному из главных разведчиков группировки. Крупный рыжеволосый полковник сначала отмалчивался, но, внезапно разгорячившись, начал говорить, взмахивая крупной короткопалой рукой. “Да не так уж беспокоит меня перспектива войны с чеченскими формированиями — они же бандиты! Как получат разок крепко по зубам — и весь боевой дух пропадет. Зачем им воевать? Их ведь и нынешнее положение вполне устраивает — мелкими набегами жить. А вот очень мне не нравится история с четырьмя головами. Дело, конечно, не в самих головах и не в их хозяевах. Те, похоже, действительно разведчики были — когда в Чечню совались, знали, на что идут. Дело в том, что если в Чечне еще нескольких иностранцев шлепнут, особенно если американцев, те ведь могут и вмешаться под видом “миротворческой акции”. Они же творят, что хотят — вон как с Ираком поступили. Сначала бомбить начнут, потом и десант высадят. Правда, если “догадаются” свои войска на территорию “Ичкерии” ввести, местные гаврики им быстро морду намылят — ведь американская армия воевать не умеет, только бомбить”.

Официальная Москва активно поддерживает президента Масхадова, надеясь, что он сможет удержать “полевых командиров” и лидеров исламистов Удугова и Яндарбиева от открытого конфликта с Россией. Для этого в Грозный отправлены значительные суммы денег. Планируется создание совместных российско-чеченских предприятий с контрольными пакетами акций, принадлежащих государству. Кроме того, планируется придать аэропорту города Грозного статус международного. (Из досье)

Разговор постепенно переходит на работу нашей разведки. “Главная наша проблема — доходящее до смешного отсутствие денег. Информаторам не то что заплатить не можешь, но даже покормить их проблема, приходится свои финансы вкладывать. Работать — работаем, но на чистом энтузиазме. А сверху требуют результатов и при этом запрещают на чеченскую территорию даже нос совать. А как без этого результаты получишь?

Да, кстати! Внутренние войска известны своими “краповыми беретами” — крутыми спецназовцами”, — тут офицер кивнул головой в сторону, вероятно, имея в виду базирующийся поблизости от штаба отряд спецназа ВВ “Скиф”. “А мы считаем, что у нас в разведке лучшие бойцы служат. По их просьбам придумали отличие — зеленый берет. Разработали устав, экзамен придумали, с учетом специфики работы. Там все то же самое, что у краповиков — бег, стрельба, рукопашный бой, акробатика, но еще и основы топографии, маскировка, организация засад...

Так что пока живем. Но вот только существование здесь группировки окончательно проблемы северного Кавказа никак не решает. Наше разлюбезное правительство загнало сюда войска, технику и думает, что все будет в порядке, а это совсем не так. Группировка — это временная мера, пока гром не грянет”.

В комнату вошел невысокий, седой офицер. Он внимательно посмотрел на меня и спросил: “А ты, случаем, в 96-м году под Центороем не бывал весной”?

С Н. Н. — нынешним зампотехом группировки, мы действительно познакомились солнечным апрелем 1996 года на юго-востоке Чечни. Тогда 166-я и 131-я мотострелковые бригады, поддерживаемые частями внутренних войск, с тяжелыми боями брали аул за аулом, прижимая потрепанные отряды боевиков к высокогорным перевалам. Руководивший операцией генерал-майор Владимир Шаманов жалел солдатскую кровь — бил боевиков штурмовой авиацией, “Градами” и “Ураганами”, выходившей на прямую наводку артиллерией, и только затем посылал вперед пехоту.

И стремящиеся к “замирению” жители высокогорных аулов, богатевших на бандитизме, торговле оружием и наркотиками, выкладывали перед русскими офицерами собранные по домам автоматы, пулеметы, гранатометы... Тогда казалось, что победа снова близка.

“Я теперь дома редко бываю, в основном здесь, в группировке, и живу”, — вздыхает Н. Н. Сейчас надо к фээсбэшнику зайти, попытаться про родственника узнать, я ж местный — ставропольский”. “А что случилось”?

“Да чеченцы украли — выкуп требуют. Чекисты говорят, что узнали — вроде он в Грозном содержится, в Старопромысловском районе. Там, говорят, целый лагерь таких пленников, человек на пятьдесят. Да ты не удивляйся — здесь многих крадут. Иногда выкупить удается — в Галюгаевской обменивают. Хочешь — машину дам, съездишь, а то все равно в Кизляр не пойдет борт — погоды нет”.

ЗАСТАВА

“УАЗик” пришлось заправить на расположенной на окраине города базе ОМОНа. Здесь, в ощетинившемся огневыми точками трехэтажном здании, живут ребята со всех концов страны — из Владимира, Москвы, Нижнего Тагила. Пока москвич Костя наполняет баки бензином, заходим в темные комнаты, нагретые до жары электронагревателями. Некоторые койки заняты — спит вернувшаяся с поста смена. Над одной из застеленных кроватей ярко горит лампочка. На одеяле стакан водки, накрытый куском черного хлеба, а на стене — маленькая фотография, видать, из личного дела. Еще один русский парень погиб от рук кавказских бандитов.

“Автомат взял”? — спрашивает Костю сопровождающий нас офицер — подполковник милиции из Новохоперска. “ Не дали, — ворчит тот, — оружейка закрыта”. “Черт! А пистолет хоть взял”? “Да зачем мне эта пукалка?”— резонно замечает Костя.

Подполковник, сердито сопя, осматривает собственный “макаров”. “В крайнем случае, успеем по очереди застрелиться” — замечает кто-то. “Подождите, нас еще “осетры” могут с базы не выпустить” — подает реплику Костя. “ Что за “осетры”?