Газета Завтра 280 (15 1999)
Шрифт:
и легкой ревностью своей подруги
все чаще раздражался и сильней.
На дерзкий взгляд к кому-то подошел —
и опрокинул на соседний стол...
Перед деньгами большинство пасует,
а у Милова ясно на лице
написано, что он всегда банкует,
и стушевались мальчики в конце...
Здесь надо бы отметить, между делом,
(особенно в Москве и в наши дни)
в Останкине, Кремле иль в ЦДэЛе
одни они везде, одни они...
Ловя косые взгляды на себе,
по сторонам невольно озираясь,
в тот день я благодарен был судьбе,
что наконец с Миловым мы расстались.
6
...Я вышел в ночь. Вокруг Москва шумела..,
но до всего ей было мало дела.
Я умер снова и опять воскрес....
Духовной жаждой я томился...
И шестисотый “мерседес”
на перепутье мне явился...
ЭПИЛОГ
Пока я думал, что мне делать дальше,
чтоб получился Глеб Милов без фальши,
внезапно от Братякина узнал
его судьбы трагический финал:
он застрелился в собственной квартире
из браунинга своего..,
но все, как прежде, оставалось в мире,
как будто не случилось ничего.
В благополучной и чужой Канаде
живут его двоюродные братья...
Но после смерти своего кумира
Братякин до конца ушел в запой
и навсегда уже расстался с миром,
и расквитался с собственной судьбой.
Забытый всеми, Богом не забыт..,
в объятьях вечности в земле сырой лежит.
...Отрывок из романа “Мой герой”
рискнул я дать отдельною главой:
7
“Сижу на лавочке у могил, задумываюсь над прошедшим, но ничего не нахожу в душе, что могло бы дать надежду. Одна и та же конечная мысль, отменяющая все другие, сверлит голову: все там будем... И зачем природе необходимо на земле вечное неравенство умов, душ, судеб, наконец, ежели перед смертью все равны? Уж не признак ли это существования загробной жизни, в которой, может быть, смысла не больше, чем в жизни земной...
Жизнь — чреда разочарований, но когда уже станет не в чем разочаровываться, мы начинаем ценить то, чем ранее пренебрегали. Это приходит само, к кому раньше, к кому позже. Для иных это самообман, но немногие способны противостоять ему, ибо дальше смерть, если не в прямом, то в переносном смысле. А смерть — это расплата за удовольствие жить; а, может, и так: жизнь — наказание за счастье уйти в небытие. Жалкое состояние души, ловушка природы, бессмыслица мира.
Неверие в юности привело меня к мысли о самоубийстве, но я в конце концов избавился от нее простым умозаключением: раз жизнь бессмысленна, то смерть, вероятно, еще бессмысленней, следовательно, самоубийство — втройне бессмысленная вещь. Был в этом, однако, оттенок благоразумия, с чем душа никак не может примириться...”
Александр РОСЛЯКОВ РАССТРЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
КОГДА-ТО Я ПЕЧАТАЛСЯ довольно часто в “Независимой газете” и был с ее редактором Третьяковым в самых превосходных отношениях. Но после того, как хозяином газеты стал гражданин Израиля и господин России Березовский, меня оттуда живо потурили.
Однако это был еще негласный, так сказать, нигде не зафиксированный письменно отлуп. Воспользовавшись этим, я затем снова проник за недостаточно плотно сомкнутые двери. И за напечатанную в результате там мою заметку заработал в той же “Независимой газете” уже письменный запрет на мое злое слово навсегда.
Опубликован приговор был под заголовком “НГ” приносит извинения”:
“...Чем руководствовались сотрудники “НГ”, принимавшие решение о публикации этого текста, лично мне знать неинтересно, а читателям даже вредно.