Газета Завтра 283 (18 1999)
Шрифт:
Если в “Сибирском цирюльнике” мы видим все того же гоголевского Андрия из “Тараса Бульбы” или того же Андрея Гуськова из распутинского романа “Живи и помни”, а в данном случае – михалковского Андрея, предавшего и друзей, и долг офицера, и даже своего императора, которому присягал, и все во имя любовной страсти к очаровательной американке, и если михалковский Андрей, в отличие от гоголевского Андрия и распутинского дезертира Гуськова, в нарушение всех русских национальных традиций показан положительным героем, индивидуалистом, презревшим традиционное общество, то в “Ворошиловском стрелке” его герой Иван Федорович и есть тот самый народный тип, плоть от плоти русского народа, плоть от плоти поколения фронтовиков, не просто бросающий вызов трем молодым негодяям из “новых русских”, а становящийся символом народного сопротивления предательскому оккупационному режиму Ельцина. Не знаю, понимал ли великолепный русский актер Михаил Ульянов, что своей замечательной игрой он наверняка вызовет в реальной русской жизни десятки, а то и сотни подобных “народных мстителей”, самолично расправляющихся с подонками, ворами и бандитами, разорившими нашу державу. С точки зрения какого-нибудь Степашина на Михаила Ульянова и Станислава Говорухина надо подать в суд по 74-й статье за разжигание социальной розни. Не случайно на фестиваль “Правопорядок” в кинозале МВД, который должен был открываться “Ворошиловским стрелком”, этот новый говорухинский фильм по требованию руководства МВД так и не был допущен. Его сняли с фестивальной программы.
Чуют кошки, чье мясо съели…
Сила кинофильма не в самом акте самосуда, не в том, что герой сам расправляется с обидчиками… Сколько было таких фильмов, и наших, и американских, где отчаявшийся герой, не доверяя правоохранительным органам, сам свершает праведную месть… Это, как правило, некий супермен, отрывающий головы направо и налево… Такие фильмы смотришь именно как фильмы, далекие от жизни, сказочные истории. В “Ворошиловском стрелке” нет ни на грамм суперменства. Все в жизни и все из жизни. Так прописан герой и в психологическом романе Виктора Пронина “Женщина по средам”, на основе которого сделан говорухинский фильм. Так играет и Михаил Александрович Ульянов своего героя, старика-фронтовика, когда-то умевшего прицельно стрелять по немцам, и на старости лет, потеряв последние надежды на этот сучий оккупационный режим, вновь взявшегося за винтовку…
Это главная победа русского реалистического искусства, это главная победа прекрасного актера Михаила Ульянова. Победа над самим собой, все последние годы трусливо служащего ельцинскому режиму. Предавшему свои же великолепные актерские работы — от председателя колхоза до Маршала Жукова…
Не знаю, как будет оправдываться на этот раз Михаил Александрович перед ельцинской оккупационной администрацией. Но когда он гневно бросает с экрана высокому чиновнику, к которому пришел за справедливостью и который его, фронтовика, ветерана, нагло выгнал из кабинета: “Ах, ты, оккупант поганый! Рановато вы в победу уверовали, рановато…” Когда он возмущается, видя нищету всех своих соседей, да и свою собственную, и в то же время строящиеся здания шикарных банков и очумевших, и обнаглевших от собственного супербогатства банкиров, он становится не суперменом, сражающимся с насильниками в одиночку, а народным мстителем, которому надоело терпеть унижения и плевки. Этот бы фильм да к октябрю 1993 года, может быть, и вся ситуация пошла бы по-другому. Как известно, “у нас важнейшим искусством является кино”, как известно, нигде нет еще такого народа, который бы столь простодушно переносил героев искусства в саму жизнь и строил бы свою жизнь, исходя из великолепных примеров, показанных на экране.
Хотел того наш великий мастер Михаил Ульянов или не хотел, но просто не мог себе позволить плохо сыграть, но такой роли у него не было уже лет десять. Конечно, историки кино сравнят его актерскую работу с такой же великолепной работой Жана Габена, тоже старика, тоже защищающего не просто свою семью, но традиционные основы общества, морали в давнем французском кинофильме. Найдут и еще параллели. И будет в них правда, но не вся. Сила героя Михаила Ульянова, сила этого пенсионера Ивана Федоровича в том, что он – один из сотен тысяч стариков своего поколения. Один из тех тысяч, которые ходят на демонстрации протеста. Которые видят в Геннадии Зюганове, а то и в генерале Макашове, своего лидера. Которые протестуют против крушения великой Державы. Он – символ “красно-коричневого” поколения. Он – “красно-коричневый” Михаил Ульянов, и это главное откровение превосходного фильма Станислава Говорухина.
Станислав Говорухин выбрал для фильма роман Виктора Пронина не случайно. Ему нужна была именно добротная психологическая детективная проза, населенная добрыми русскими людьми, живущими в наше жестокое время. А проза Виктора Пронина на самом деле, если уж сравнивать с мастерами мирового детектива, крайне далека и от интеллектуальных детективных кроссвордов Агаты Кристи, и от кровавых боевиков Чейза, и по духу своему близка скорее линии Жоржа Сименона, тоже глубоко национального французского писателя с национальными негероическими персонажами, вынужденными становиться героями в силу обстоятельств…
Ему надо было не сдаться и победить зло…
Станислав Говорухин и в Государственной думе защищает те же самые принципы справедливости, которые его герой защищает в кинофильме. В отличие от поразившего своей ролью и врагов, и друзей Михаила Ульянова, Говорухин продолжает и фильмом “Ворошиловский стрелок” свою назидательную высокохудожественную кинопублицистику. Его герои всегда ясны. Его “вор всегда должен сидеть в тюрьме”. Исходя из вечных русских традиций, его герои больше верят не в закон, а в справедливость.
Трое молодых подонков затаскивают к себе на квартиру девочку и по очереди насилуют ее.
Вызвана милиция. Ребята, напоминающие героев из сериала “Улицы разбитых фонарей”, грубоватые, но по привычке борящиеся с преступниками, к тому же ненавидящие наглых молодых хозяев жизни… Кажется, сюжет заканчивается, едва начавшись. Но у подонков есть и деньги, есть и родители. Один из отцов, по сути, и руководит местным милицейским управлением. Александр Пороховщиков играет даже не злодея, а влиятельного вельможу, уставшего от безобразий своего сына, но привычно их же и прикрывающего. Если уйти от общей идеологической атмосферы фильма, атмосферы неприятия нынешнего беспредельного коррумпированного общества, атмосферы тотального разрушения всех святынь и идеалов, то мы увидим борьбу двух характеров: отца насильника и деда изнасилованной. Все могло быть в жизни, но в любом случае поведение фронтовика Ивана Федоровича, даже если бы его дочь или внучка совершили проступок, было бы иным, чем поведение элитного постсоветского начальника полковника Пашутина. Эта изверившаяся элита и разрушила все: страну, армию, своих же собственных детей. Их не поменяешь местами. “Красно-коричневый” Ульянов и со своей явно пропащей дочкой поступает, исходя из своих принципов. Как долго в нашем обществе вся элита, включая, увы, и самого Михаила Ульянова, издевалась над ниноандреевским высказыванием: “Не могу поступиться принципами”, до тех пор, пока и на самом деле все принципы были правящими слоями забыты напрочь. И только “красно-коричневое” поколение Иванов Федоровичей стояло на своем: “Не могу поступиться принципами”. Ему предлагают деньги, его запугивают, но чем можно запугать старика, у которого в жизни осталась одна надежда – его внучка, и жизнь этой внучки смолоду искалечена.
Почему Иван Федорович превращается в народного мстителя и берется за винтовку? Не потому, что так уж силен полковник Пашутин. Полковник сам ни в чем не уверен. Полковник и сам готов на свой самосуд над стариком, ибо и у него нет веры ни в какой закон. Иван Федорович становится “красно-коричневым” потому, что вся нынешняя система власти – безнравственна. Какое может быть согласие? С кем? В былые времена пошел бы в партком, к депутатам, написал бы в ЦК, обратился бы в прокуратуру. Была определенная стабильность и была возможность справедливо устранить зло в системе власти. На худой конец, газета могла вмешаться… В стабильном западном обществе свои системы противовесов, своя возможность добиться справедливости. В нынешней же России существование любого из нас зыбко. Случись чего, столкнешься где-нибудь случайно с машиной отморозков, окажешься втянутым в криминальные махинации — и обращаться некуда. Милиция в лучшем случае бессильна, газетные статьи ничего не значат, чиновники, кроме взяток, ни о чем не думают. Отсюда и возникает то центральное слово в речи героя – оккупанты. И крайне важно, что в адрес не отморозков, не конкретно прокурора, прикрывшего дело, а в адрес всего режима, всей нынешней системы бросает Михаил Ульянов это кодовое слово “красно-коричневых” – оккупанты…
Я уверен в огромном кассовом успехе этого народного триллера “Ворошиловский стрелок”. Конечно, хорошо бы пропустить кинофильм по центральной телепрограмме. Но кто рискнет? И каковы будут результаты? Говорухин говорит своим фильмом: хватит ждать, хватит надеяться на вороватых прокуроров и коррумпированных властителей, пора самим браться за оружие, пора отстреливать негодяев, терять уже нечего. И жалеть злодеев ни к чему. Наступает время действий, время решительных героев. На этой сверхзадаче и держится весь фильм, превращаясь из добротного психологического триллера в своеобразный манифест времени.
Любопытно, что циничного, наглого следователя играет депутат Владимир Семаго. И играет он именно того следователя, который реально достал его во время выборов в Нижнем Новгороде своими неправовыми действиями. Но ведь и этот следователь — не абсолютный злодей. Ни в романе Пронина, ни в фильме Говорухина нет абсолютных злодеев. При ином порядке, в других условиях не распоясались бы юнцы, вели бы себя более сдержанно следователь и прокурор, да и полковник Пашутин после всего случившегося постарался бы как-нибудь загладить вину сына. Но в атмосфере оккупационного режима, в атмосфере абсолютного злодейства, увы, многие способны стать злодеями. Нечего жалеть этих недовымерших до сих пор фронтовиков. Нечего жалеть “красно-коричневых” Ульяновых… Со своим же народом воюют. На войне как на войне. “Законной-то власти нет. Была, да вся повышла. Хмыри позаняли кабинеты…”