Газета Завтра 766 (30 2008)

Газета

Вот, к примеру, в подмосковном филиале одной уважаемой фирмы (название пока не оглашаем — ещё не время) решили от этих "непонятных русских" избавиться. Нет, нет, нет! Никакой дискриминации! Что вы, как можно? — работает многонациональный коллектив: дагестанцы, таджики, узбеки. Начальник — чеченец. Просто произошло небольшое сокращение кадров — всего-то десять человек.

Ну, а то, что эти десять человек — как раз все русские, работавшие на данном объекте — так это случайность.

И то, что начальник решил этим уволенным не платить зарплату за последние три месяца — тоже понятно: всё равно увольняются, что деньги зря тратить? Причём всё чинно-благородно: никого в зиндан не сажали, окопы рыть не заставляли, как в старые добрые времена, и даже выкупа не потребовали. Так что этой русне ещё надо?

Но представляете — эти русские наглецы, живущие в многонациональной Москве, пришли требовать заработанное. Только вдумайтесь — требовать! Разумеется, такая наглость вывела начальника из себя. Поэтому и наговорил он им милых глупостей — мол, ещё раз появитесь, тут вас и закопаем.

Ну, не сдержался человек — всё-таки кавказский темперамент, тонкая и трепетная горская душа, культурные особенности, которые, как известно, надо уважать.

Вот тут-то уволенные и продемонстрировали свою сущность. Вместо того, чтобы начать с себя, разобраться в причинах своего поражения в конкурентной борьбе с другими, более успешными, работниками склада, эти скандалисты втемяшили себе в голову, что в их неуспехе виноват кто-то другой, создали образ врага — разумеется, нерусского, и начали бороться за свои мифические "права". А самое гнусное — обратились за помощью к… русским националистам, в самое ксенофобское ДПНИ! Вот что значит нетолерантная национальность — из любой мухи сделают слона и разжигание межнацинальной розни! Из-за каких-то 80 тысяч рублей на брата? Что, во имя общечеловеческих ценностей нельзя было смириться и три месяца бесплатно поработать на дружбу народов?

Вот такие они, "русские фашисты". Поэтому логику "антифа", которые начали нападать на русских детей и младенцев, можно понять — те ведь вырастут. И тоже начнут, по примеру ксенофобов-родителей, задавать вопросы, отстаивать свои права, называть себя русскими, игнорировать "общечеловеческие ценности".

По крайней мере, я на это надеюсь.

Мастер Вэн ПУШКИН И ЛУННЫЙ ЗАЯЦ

Лунный заяц долго не мог уснуть под своим коричным деревом, вроде бы закончились все его злоключения и испытания на земле, можно было немного и передохнуть, даже спускаться по лунному лучику не приходилось, он мигал лучиком небесной собаке и та переправляла все целебные снадобья больным ребятишкам. И росы небесной хватало, и плоды вовремя поспевали, и на травы лунные был большой урожай. Иногда он отправлялся в нефритовый дворец к Небесному владыке, который тоже ценил лунного зайца за верность и находчивость. Вот на последнем балу в нефритовом дворце, как раз в праздник середины осени, когда луна казалось, правит всем миром, и все жители земли едят лунные пряники с изображением зайца, среди посланцев бездны, иногда приглашаемых Небесной владыкой на торжества, дабы и злодеям показать всю красоту мира, красоту жизни, красоту музыки и танца, чтобы знали они неизбежность добра, заметил лунный заяц своего давнего врага, сумевшего его когда-то лет двести назад опередить в давней земной схватке. То был некто Дантес, злобный гоблин из французских краев, проросший гнилыми водорослями из болот бездны, где он был вечно обречён влачить своё существование среди подобных ему отвратительных существ. Лунный заяц обходил его на балу стороной, и не только потому, что от злобного гоблина Дантеса шёл мерзкий запах, заяц вновь переживал свое давнее поражение.

Придя домой в своё уютное пристанище, заяц даже не стал на ночь умываться целебной лунной росой, лёг спать. Сон никак не шёл. Вспоминался юный красивый русский поэт с такими волшебными стихами, которые будто бы рождались самой природой, самой красотой, самим небом. "Мороз и солнце, день чудесный…"

Лунный заяц, рожденный и воспитанный в восточной культуре, умел ценить красоту слов и звуков, недаром его брал с собой в свои странствия по земле великий властитель Индра, недаром лунному зайцу посвящали свои стихи великие древние поэты Ли Бо, Юн Сон До, Ли Пу, Цюй Юань, и в те давние времена, когда все звери были заодно с людьми и все говорили на одном языке, о лунном зайце складывались легенды, перешедшие и в "Махабхарату", и в "Рамаяну". Лунный заяц вспоминал, как о нем писал восточный мудрец У Чэнь Энь в романе "Путешествие на запад":

Тот самый он, кто столько раз

В чертогах среди лунных скал

Кристальной, утренней росы

В ступу остатки собирал

И дивным яшмовым пестом,

Присев в укромный уголок,

Весь день, с утра и допоздна,

Бессмертья снадобье толок.

Великие восточные поэты приучили его к изящному слогу, он иногда наслаждался в своей лунной тиши посвященными лунному величию и ему самому строчками:

Королевский далеко дворец —

Там бы свету лунному струиться!

Ты плещи, весло мое, плещи!

Если ж нет, пусть мне пошлет луна

Трав бессмертья, что готовит заяц.

Частенько в ту пору приходилось лунному зайцу с корзиной целебных лекарств странствовать и по дорогам России, поддерживая хворых крестьянских ребятишек.

Вот так неожиданно, бегая по земным русским дорогам, лунный заяц показывал слепцам и старцам дорогу к храму, вёл неразумных людей к просветлению, отводил от беды. Луна пожелала послать человечеству весть о бессмертии, и лунный заяц вызвался служить добрым вестником людям. И вот Луна поручила ему отправиться к людям и объявить им: "Подобно тому, как я умираю и вновь возрождаюсь к жизни, так и вы будете умирать и вновь возрождаться к жизни". Заяц явился к людям, но люди уже разучились понимать звериный язык, стали охотиться за добрым вестником. Прошли уже времена общего согласия людей и зверей, прошло то время, когда звери говорили с людьми, и находили общий язык. Он как добрый вестник нес им знания, мечтал сделать их счастливыми, хотел научить составлять целебные лекарства, соединить сердца влюбленных, в ответ слышал лишь лай охотничьих собак и выстрелы охотников. Он смирился и с этим. Откуда им было знать, что лунный заяц Ту оказался на Луне под коричным деревом ради людей, и, стоя на задних лапках, вот уже целую вечность толчет божественное снадобье бессмертия, и несёт его изнемогающим путникам….

Лишь старики-сказочники, чувствуя волшебную природу лунного зайца, охотно общались с ним. А он прислушивался к их речам, к их сказаниям. И вдруг, словно в свой родной мир погрузился, когда излечив одного бродягу-сказочника, услышал от него:

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит…

И на самом деле немало перевидал он следов невиданных зверей на самых неведомых дорожках, впрочем, и сам был таким же невиданным зверем. И живал немало в избушках на курьих ножках, что без окон и без дверей. "Там лес и дол видений полны" — это же было написано, и так замечательно, про его родной мир. Лунный заяц узнал, где живет поэт Пушкин, стал приглядываться к поэту, стал оберегать его. Люди в своем незнании природы уже давно стали путать причину и следствие. Даже его любимый Пушкин почему-то считал, что, если заяц перебежит сознательно перед ним дорогу, быть беде. Но заяц ли наводит беду на поэта? А может, наоборот, заяц, предсказывая, предчувствуя беду, старается любым путем предупредить о ней поэта. Осматривая с Луны по лунным лучикам столичный российский Петербург, лунный заяц уже предвидел начало восстания декабристов, и знал, что в их рядах почти все лучшие друзья ценимого им поэта. Лунный заяц спустился на землю по лучику где-то перед имением Михайловское, поэт уже направился из своего имения в Петербург. Лунный заяц еле догнал Пушкина и нахально уставившись на поэта, перебежал дорогу перед его повозкой. Затем из лесу следил за действиями опешившего поэта. "Да будь он неладен, этот заяц" — в сердцах воскликнул Пушкин, но всё же приказал возчику поворачивать назад. В зайца, перебежавшего дорогу, как предчувствие беды, он верил абсолютно искренне. Хоть над ним и посмеивались его иные циничные, ни во что не верящие друзья.

Потом было неудачное восстание на Сенатской площади, было следствие, были виселицы, была каторга в Сибирь для многих друзей. Было знаменитое пушкинское "Во глубине сибирских руд". Был гордый ответ поэта царю, что он, конечно, пошел бы со своими друзьями на Сенатскую площадь. Но были и самые изумительные пушкинские стихи, которых не существовало бы, не кинься лунный заяц навстречу повозке.

Такие предупреждения поэту со стороны лунного зайца случались неоднократно. И до поры до времени поэт им внимал. Если следовать индийскому эпосу "Рамаяне", о Пушкине можно было бы сказать словами эпоса: "Отмечен знаком зайца благородным…" А может это коллега Пушкина восточный поэт Ли Пу обратил внимание на служение лунного зайца русскому поэту, на его долгие отлучки от коричного лунного дерева: "Лунный заяц верно, с месяца упал, / Словно тень его оттуда кто-то стёр".

Но как-то уже спустя восемь лет после декабрьского восстания, ехал Александр Пушкин по симбирскому тракту к Оренбургу, собирая материалы для "Истории Пугачевского бунта" и "Капитанской дочки". Спешил, времени было мало, планов много, откуда ему было знать, что впереди на тракте ждала его, богатого столичного барина, шайка лихих разбойников, и жить ему оставалось всего столько, сколько лошадям времени отпущено до той роковой развилки. Вдруг опять навстречу ему, и так откровенно, шевеля ушами и усами, дорогу перебегает наш лунный заяц. Пушкин разозлился до предела, пишет жене: "Опять я в Симбирске… Третьего дня, выехав ночью, отправился я к Оренбургу. Только выехал на большую дорогу, заяц перебежал мне ее. Черт его побери, дорого бы дал я, чтоб его затравить. На третьей станции стали закладывать мне лошадей — гляжу, нет ямщиков, — один слеп, другой пьян и спрятался. Пошумев изо всей мочи, решился я возвратиться и ехать другой дорогой…" (14 сентября 1833 г.) И опять эта другая, определенная лунным зайцем дорога спасла его от верной смерти от разбойников. Долго он в Оренбурге не пробыл, но материал для книг сумел собрать, трудиться поэт умел и любил. На обратном пути зайца уже не встретил. Но вспомнил. "Въехав в границы болдинские, встретил я попов и так же озлился на них, как на симбирского зайца. Недаром все эти встречи. Смотри, женка". А смотреть бы надо было ему самому. Конечно, недаром были все эти заячьи встречи, чуял лунный заяц, что из дальних германских земель едут уже к ним два злобных гоблина, в колпаках, подкрашенных человеческой кровью. Один из них, якобы голландский посланник Геккерен, низкорослый старик, с выступающими вперед вампирскими клыками. С костлявыми пальцами и загнутыми как у диких зверей когтями. Убить его могли лишь сварив заживо в масле в медном котле. Другой, молодой еще более злобный дух из французских порченных земель, даже шумом своим он предвещал добрым людям смерть. Эти злобные западные гоблины были оборотнями, и когда надо, принимали вполне приличный человеческий вид. Лишь звери и древние деревья чуяли их смертоносный запах и стремились отвернуться от них. Не столько сами злобные гоблины их пугали, как их покровитель Белый владыка Запада.