Газета Завтра 803 (67 2009)
Шрифт:
"Фильм", как гордо сообщает заставка, "снят по заказу правительства Москвы". Что ж, это многое объясняет. Одним мановением руки неведомый мне "правитель", никогда никакого Крапивина не читавший, загубил весь проект на корню. Говоря словами Холмса-Ливанова: "Испортил хар-рошую вещь!" Понятия не имею, куда эти человекообразные медведи ухитряются девать свои золотые мараведи, но ясно одно: львиной доли ассигнований кинематографисты так и не увидели. Весь остаток средств ушёл на поездку в Севастополь, что было просто необходимо — крапивинский Город является полнокровным героем книги. Прочее создавалось на скорую руку, и оттого уральский Усть-Каменск так сильно напоминает нам Луховицы. Композитором, который смог бы адекватно отразить настроение романа, мне представляется Дэнни Эльфман, на крайняк — Говард Шор. Но здесь фоновое сопровождение (иначе не выразишься) напоминает эксерзисы второкурсника из музыкальной учёхи, чей вдохновенный порыв стимулировали суммой в две тысячи рублей.
Воссоздать антураж советских лет тоже оказалось не по силам и не по деньгам. Вместо казённой школьной униформы мы видим пёстрый цветник разномастных одёжек, хулиганы-отморозки щеголяют в фирменных майках "AC/DC", и даже среди гордых севастопольских руин то и дело мелькают приметы опостылевшей "новой реальности". Сюда же можно отнести и уместное тогда, но странное для наших дней изобилие неразорвавшихся снарядов, чуть ли не со времён Первой Обороны. Фабула, вполне достоверная на закате брежневской эры, плохо работает сегодня.
По-другому окрашены стены школьных тюрем, совсем иными устремлениями одержимы дети. И если кто-то из них ещё мечтает о кораблях, то это в лучшем случае земфирины "не взлетим, так поплаваем", в худшем — те "кораблики", в которые насыпается конопляная дурь. Маленькие актёры играют средне, их персонажи могут вызывать жалость, тоску, снисходительный интерес, что угодно, кроме восхищения их принципиальностью, "неотмирностью" романтических порывов. Мурхурический Слава Семибратов ещё хоть как-то соответствует своему книжному прототипу, но телевизионный Тим, когда-то придуманный Крапивиным "сон человечества", волшебный "Тим-Тим, откройся!", не убеждает, не уничтожает и не ведёт за собой. Поймать самоубийственно-романтическую волну романа съёмочной группе не удалось. И единственным утешением служит тот факт, что в моральном отношении — а особенно в наши дни — попытка экранизации "Троих с площади Карронад" приравнивается к… экранизации.
Ясно, но грустно. Ведь те, из эпиграфа, пожилые мужики не только забыли детство, но и успели наплодить малолетних старичков, с пылу стремящихся не в мореходики, а в колледжи или сельхозучилища. Глухой брандмауэр возник на траверзе каравеллы и "Каравеллы". И оттого всё чаще в новых произведениях левиафана детской литературы звучат темы, плохо совместимые не только с механизмами власти (это было всегда), но и с жизнью: "Тишина опять со всех сторон. Пьёшь — и никакого нет эффекта. Как досадно: в пистолет "Перфекта" влазит только газовый патрон. А не то бы — поднести к виску… И бегу, бегу я по песку, волны плещут, солнца летний свет. И всего-то мне двенадцать лет…"
Сергей Угольников ПРЕКРАСЕН ИХ СОЮЗ
В территориальном расположении московского государственного историко-этнографического театра есть своя специфика: он находится далеко от центра Москвы. Поэтому, добираясь до места представления, есть время подумать не только о предстоящем событии, но и предположить, что доехать вовремя сможет ограниченная аудитория. Удивление начинается именно с фойе — свободных мест на пьесе Андрея Платонова "Ученик Лицея", поставленной художественным руководителем театра Михаилом Мизюковым, нет. Достаточно быстро развеиваются и другие опасения, относящиеся к заполнению зрительного зала. Ведь пьеса Платонова, посвящённая лицейским годам Пушкина (написана в 1950 году, но увидела свет только сейчас), была создана по заказу Детского театра, что подразумевает юношеское, гиперактивное поведение "целевой аудитории". Кошмарный сон для актёров и постановщиков. Но возрастная часть публики оказывается настолько завороженной представлением, что обычных для такого случая помех — не случается.
Удерживает внимание зрителей, ровесников лицеистов и более младшего возраста, конечно же, главный герой пьесы. "Наше всё" в исполнении актёра Дмитрия Серёгина поражает как внешним сходством, так и темпераментом, непосредственностью, присущими Пушкину. Такой Александр Сергеевич действительно мог, не раздумывая, вызывать на дуэль как врагов, так и друзей, или писать эпиграммы на очень неоднозначного исторического деятеля Аракчеева. Но такая экспрессия могла бы повиснуть в воздухе без взвешенной и органичной игры всех артистов театра. Статен и уверен в себе дядя поэта (и сам поэт) Василий Львович в исполнении Виктора Присмотрова, грациозна без жеманства сестра Ольга Сергеевна в исполнении Марины Мещеряковой. Исполнители ролей Дельвига и Кюхельбекера, Пущина и Чаадаева вносят свою ноту в слаженный ансамбль.
Вызывает уважение способность режиссёра и художественного руководителя "наступить на горло собственной песне" для достижения максимального выразительного результата. В труппе этнографического театра, периодически выезжающего в экспедиции по провинции, собирающего и исполняющего народные песни: есть множество актёров, обладающих вокальными способностями. Но музыкальное оформление спектакля (от мотивов Свиридова до народных колыбельных) было избрано "классическое", соответствующее установленной "Пушкиным после лицея" гармоническому ряду. Играют свою роль и декорации, объединяющие "отечество нам Царское Село" с "Барышней-Крестьянкой" в единый образный ряд. В ограниченном сценическом пространстве имперский интерьер Лицея плавно трансформируется в бревенчатую избу с русской печью, без которой проходящее через все произведения Пушкина стремление к справедливости было бы не столь рельефным.
Этнографический характер театра вносит в постановку дополнительное своеобразие, которое делает её интересной не только для "детской" аудитории. Пушкин — создатель современного русского языка, а прозу Платонова сложно считать общедоступной. Это создаёт неожиданный эффект "увеличения смыслов", когда высокий накал "народнических" переживаний действующих лиц кажется слишком большим для сегодняшних циничных времён. Но сразу же вспоминается, что это не документальная реконструкция юношеских лет Пушкина, а художественное произведение, которое создано в совершенно определённый исторический период другим великим писателем, и хронологические несоответствия являются неотъемлемой частью авторского замысла. Игра актёров становится исследованием и путешествием, способом "рассказать историю" и увлечь самостоятельным действием. Ибо старик Державин в исполнении очень молодого Антона Парамонова умудряется быть не только резонерски нравоучительным, но и забавным, умеющим слышать то, что нужно, и выносящим вердикты благодаря способности "недослышать".
"Культурные ограничители" театральной группы увеличивают глубину поисков содержания без шелухи формальных и простых по алгоритму исполнения экспериментов. Отсутствие провокаций — провоцирует не поверхностную шумиху "вокруг", а вдумчивый интерес "внутри". Игр вокруг "мультикультурализма" (приведших к глобальному кризису) и так слишком много, публике необходима настоящая культура. Она перед нами.
Андрей Смирнов В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ
ЦЕНТР. "У Прошлого Нет Будущего" ("СОЮЗ") 2008
Эта пластинка увидела свет в конце минувшего года, но по сей день остаётся актуальной, обсуждаемой, имеющей множество противоречивых — от негатива до восторга — оценок. Кому-то "У Прошлого Нет Будущего" показался проходным альбомом, имеется и несколько экзальтированная реакция — "откровение".
"Предыдущий студийный альбом "Регион 5" был в основном построен на глобальных темах. "У Прошлого Нет Будущего" более приближен к современной русской тематике. На обложке альбома использована цитата репинских "Бурлаков на Волге", тянущих баржу, подозрительно похожую на яхту "Pelorus". В композициях использованы фрагменты из произведений М.Глинки, Р.Вагнера, Ф.Шопена, И.Кальмана, Л.Делиба.