Газета Завтра 860 (19 2010)
Шрифт:
Вячеслав Щуров: «В НАРОДНОЙ ПЕСНЕ — ЧУВСТВО РОДИНЫ!»
"ЗАВТРА". Вячеслав Михайлович, что изучают фольклористы, как связан фольклор с "глухой", непесенной современностью?
Вячеслав ЩУРОВ. Фольклористы изучают не то, что в СМИ зачастую выдаётся за "народное пение" (обученные шоу-бизнесу артисты, поющие по нотам аранжированные под "попсу" псевдонародные песни), а подлинное, природное,
1
http://top.mail.ru/jump?from=74573
Сегодняшний день задаёт фольклористам множество непростых вопросов. Как может аутентичное крестьянское и городское устное искусство влиять на профессиональную и самодеятельную культуру, на современных композиторов и исполнителей, на систему образования и воспитания, способно ли оно помочь преодолеть эстетическую и этическую деградацию нашего народа? Можем ли мы не только сохранить многовековые традиции, но и внедрить их в общественную жизнь для улучшения вкусов и нравов? Ведь это очень трудно, так как в последние десятилетия глубокая культура перестала быть для государства и СМИ приоритетом. К тому же, особенно в Московском регионе, мы наблюдаем невиданный прежде приток многомиллионной армии иммигрантов — носителей иных культурных и моральных ценностей. Сможем ли мы сегодня сохранить самобытность? А ведь без неё, без осознания своей идентичности, основанной на древнем знании народа, рассыплется всё — и государство, и экономика, и элементарный быт.
"ЗАВТРА". Многие считают, что мечта о правильной, духовной жизни уже некогда была реализована — в русской патриархальной крестьянской общине, где культура сплеталась с трудом, а труд — с поэзией. Вы согласны?
В.Щ. Некогда я был московским юношей со всеми сопутствующими комплексами и предрассудками. Всё изменилось, когда впервые поехал в фольклорную экспедицию. Впервые попал в глубинную Россию — в воронежское село. Впервые услышал народные неприглаженные песни. Встретился с носителями древней культуры, людьми, которые поют песни порой тысячелетней давности. И сразу понял: другой мир. Тот мир — городской, консерваторский — полон нервозности, интриг. Он искусственный. Мир искусственных проблем, которые интеллигенция сама себе придумывает. Деревенский же мир, каким я застал его в 50-е — естественный, здоровый, нормальный. Мир людей, который пашут, сеют, жнут, выращивают животных, всё делают своими руками и — поют. И отношение моё к жизни, пусть и не сразу, переменилось. 1958 год. Было мне слегка за двадцать…
Тогда в селе было ещё много молодёжи, она не покидала село в таких масштабах, как позже — не имела возможности. Да и желания — цивилизация через телевизор ещё не поманила своим иллюзорным сиянием, не разрушила культурную традицию. Жизнь в больших селах текла по такому же распорядку, как и до войны, несмотря на то, что первые мои впечатления связаны с Воронежской и Белгородской областями, где война прошла тяжёлым катком. И — сначала земляночки, потом мазанки, потом саманные дома, кирпичные… Жизнь стала улучшаться. Но жили старыми законами. Кино только-только стало появляться. "Голубых экранов" не было вовсе. Радио и то во многих сёлах не было, как и электричества, — лишь керосиновые лампы. Магнитофон был в диковинку. Помню, был у меня такой "Днепр-8", заводящийся патефонной ручкой, я записывал исполнителей и давал им послушать. Они делали испуганные лица и открещивались: "Там дьявол!"
"ЗАВТРА". Время показало, что не так уж они были и не правы…
В.Щ. Магнитофон и телевизор обладают огромными культурными возможностями. Но они через эстраду почти убили естественное пение. Я же застал живую, непрерывно тянувшуюся столетиями традицию жизни и искусства, настоящие, всамделишные свадьбы, на которых "играли" древние песни. Подруги невесты, девушки по 18-20 лет, знали все эти песни и могли провести длинный и сложный свадебный обряд по старинным правилам, целиком. Все девушки ходили в платочках —
Приехали мы в 58-м в село Яловка Белгородской области. Была у нас студентка-собирательница, ходившая в шароварах и с непокрытой головой. Так ребятишки за ней бегали и кричали: "Ты баба или мужик?" А женщины укоризненно качали головами: "Как же тебе не совестно…".
В сельской жизни ощущалось духовное здоровье. Успокаивался, приезжая из дёрганого города. Культура в селе была специфическая, но очень высокая.
"ЗАВТРА". В чём проявлялось психическое и нравственное здоровье селян?
В.Щ. Во-первых, это чистота отношений. К примеру, ходим мы по улицам с заведующим клубом, ищем тех, кто спел бы нам. Сидят на завалинке женщины. Поравнялись с ними, поклонились: "Здравствуйте!" В ответ доброжелательное: "Здравствуйте". Обязательный ритуал. Заходишь в избу или хату — очень низкие притолоки, я поначалу бил себе голову. Почему? А входишь — волей-неволей кланяешься иконам в святом углу. Поклонился, зашёл — и некоторое время надо постоять и посмотреть в глаза хозяину. И после этого ты говоришь: "Здравствуйте" — и слышишь пожелание здоровья в ответ. Мы, встретившись, сразу начинаем о чём-то говорить, суетиться. В селе же давали понять: надо сначала настроиться на разговор, посмотреть друг на друга, понять, кто стоит перед тобой. Деревенский урок: серьёзные дела нельзя делать в суете.
"ЗАВТРА". Сегодня люди, видимо, считают так: раз незнакомы, то зачем здороваться?
В.Щ. Взаимная вежливость — это лишь одна деталь, различающая недавнее прошлое и настоящее, которое всё больше кажется ненастоящим, фальшивым. Кроме того, неукоснительно соблюдались древние обычаи, обряды — и свадебные, и календарные, и праздничные. В каждом большом селе был день именин села, праздник малой родины — "праздница". Как правило, посвящённый церкви, тем святым или событиям, в честь которых она наречена. Скажем, Покровская церковь — праздница в Покров, Ильи-пророка храм — праздница в Ильин день. Со всех сторон собираются крестьяне. Сначала все идут к обедне, идут натощак, потому что надо причаститься. После причастия — обед. Потом все выходят на улицу — и начинается замечательное пение. Причём каждый "гурт", как говорили тогда, поёт по-своему. Ведь в любом самом маленьком селе пели своебычно, неповторимо, вместе с жителями других сёл петь не могли. Какое разнообразие!
"ЗАВТРА".Это вам не нынешние застольные попытки упившихся гостей проорать обязательные "По Дону…" и "Ой, мороз". Да и то после второго куплета — разброд и шатание: не помнят слов…
В.Щ. А вы представьте себе гулянье жителей разных сёл на празднице: здесь афанасьевцы поют, там — яловцы, чуть поодаль — подсередненцы. У всех — свои напевы, манера, темперамент. А песен множество, и большинство — шедевры музыки, поэзии и исполнения. Радужные тона: и одежда яркая — поневы (платья) цветные, белые рубахи с расшитыми рукавами, золотистые сороки, — и искусство. И внешность праздницы красивая, и песни красивые, и лица добрые. Действительно, всё это — свидетельство большого душевного здоровья.
Возьмём молодых людей. Сейчас смотришь на парней — даже деревенских — и видишь поветрие: "надо быть крутым". Надо быть резким, надо быть категоричным, жестоким и циничным, взгляд иметь колкий. В основном у молодых злые лица. Это признак духовной беды.
Ум и совесть не в почёте — надо быть наглым. А тогда у молодых людей был совершенно другой стиль. Норма — быть улыбчивым, добросердечным, приветливым. И девчонки были такими же.
"ЗАВТРА". Считается, что современная молодая женщина-"комильфо" должна быть стервой. Даже учебники выпускают: "Стерва в постели", "Стерва на работе" "Стерва: как выйти за богатого".