Газета Завтра 866 (25 2010), Газета (Завтра)

Газета Завтра 866 (25 2010)

на обложку

Газета

Шрифт:

Словом, хватит, как над покойницей,

Нам над Родиной причитать!

Золотцев тоже не причитал, а боролся с "глумливой наёмной ордой" ещё до развала Союза. Сражался как словом поэта, так и своей публицистикой на страницах и наших, и всех других патриотических изданий — причём, не только в Москве. Уехал жить в родной Псков, но и оттуда передавал нам стихи и статьи, а когда приезжал в столицу, по-прежнему был и желанным гостем редакции, и выразителем мыслей и чувств, собиравших сторонников "Дня"

и "Завтра" на продолжавшихся встречах:

И мне всё чудится и помнится –

Расстрельный гром, огонь и чад.

И в горестной моей бессоннице

Друзья погибшие кричат.

Не выветрится, не забудется

Печаль, испитая до дна.

А мне всё видится и чудится

Моя воскресшая страна!

Чуев стал другом и автором "Дня" с его первых, можно сказать, минут. Приходил постоянно, внося оживление интереснейшими рассказами о встречах с ещё живыми, оказывается, тогда именитыми соратниками Сталина, печатал отрывки из будущих книг об этом общении, тут же вручал нам странички новых стихов. А когда лишь рождались те самые вечера, о которых идёт здесь речь, в числе первых стал их горячим сторонником и участником. Был он всегда и трибуном, и воином, и даже, как оказалось, провидцем своей судьбы на поле грядущей битвы… При этом верил, что для врагов и предателей –

…неизбежен карающий меч.

Непритупленный и закалённый,

упадёт на притихшую шваль,

погуляет над "пятой колонной".

А для этого — жизни не жаль!

Коротаев… Даже рука до сих пор не решается написать о том, что нет и его — до того он был юн, талантлив и жизнелюбив. Стремительно восходил в непокорной русской поэзии, летел в её вечном космосе сияющим метеором, как летел тогда по последнему в своей жизни утреннему шоссе… Только раз-другой успел у нас напечататься, лишь однажды робко вышел на сцену среди маститых поэтов плеяды "Дня" и "Завтра", с которыми был одной плоти и крови — как был убеждённо чужим в отношении к ненавистным носителям "новых порядков":

Я — сорняк на газоне новейшей России.

Хоть косили меня — да пока не скосили.

Ну, если коса всё же срежет по корень –

Я останусь в земле, садоводу на горе,

И взойду по весне, сын неведомой тучи –

Некрасиво кривой, вдохновенно колючий…

Садоводы тотчас в страхе вытянут лица.

Лишь бы только взойти, лишь бы только родиться!

ОНИ ВЗОШЛИ ВСЕ, распустившись неувядаемым и прекрасным цветом в таком же дивном, неопалимом саду бессмертной России.