Газета Завтра 870 (29 2010)
Шрифт:
Мы принципиально не станем касаться очень важного спора относительно того, насколько аутентичен хореографический текст, предложенный Вихаревым. Это отдельная, большая тема, она тоже имеет отношение к области сакрального, но больше по касательной, нежели прямо. Вернее так: соответствие танцевального рисунка первообразу относится к области эзотерического знания, тогда как эмоциональное тождество первоисточника и копии — к сфере экзотерической.
Мы, зрители, говорим о второй, ибо только она нам доступна. Без обид.
Балет "Петрушка" написан Игорем Стравинским (а именно себя требовал называть автором балетов данный композитор!) и "придуман" Михаилом Фокиным в 1910 году. Для "Русских сезонов" Сергея Дягилева, для внешнего зрителя.
Важно всё. Во-первых, балеты Фокина не были допущены до сцены Императорских театров. Во-вторых, самые значительные из работ хореографа относятся к периоду между двумя революциями.
Последнее важно: балет "Петрушка" не есть трагедия "маленького человека" вообще, но есть личное горе конкретных Михаила Фокина и Игоря Стравинского. Русских людей, которые растерялись. Они не могли быть аристократами (не родились, что там), аристократическая культура ясности и простоты воинов им была чужда, но и хаотичность "земли" их пугала.
Революция была неизбежна. Так случается всегда, когда если не главным, то самым авторитетным становится так называемый "образованный класс". Тут даже аристократия, стремясь в университеты, подрывает "золотой генофонд" неграмотности. Творческий потенциал невежества вытесняется "мнениями". Результат — предательство монарха чуть менее чем всем генералитетом во главе с генштабом (см. Россия, 1917, Алексеев, Корнилов).
Это одна сторона. Другая: пренебрежение разночинца к "черной сотне", к "суглинку средней полосы" (Вс. Емелин). Даже так: страх перед этим то ли чернозёмом, то ли болотной топью...
История, которую рассказывают нам Стравинский с Фокиным, проста.
Кукла-Петрушка живет, по-видимому, в браке, с куклой-Балериной. Которая совращает куклу-Арапа. Жалкий Петя плачет, взывает к чему-то, но Арап просто рубит паренька саблей. Человечек мертв, но обида его жива — вот он в финале бессильно грозит с неба убийце: "Я вернусь".
Ничего не напоминает? Тогда почитайте литнаследие первой эмиграции. В которой закономерно оказались и Фокин со Стравинским.
Как решено действо сценически?
Зрителю навязывается площадная балаганность в стиле "национальных резерваций". Здесь цыгане, медведи, пьяные купцы. Здесь нет симпатичных лиц, здесь нет друзей. Нет своих, понимаете, нет!
Стоп! У кого это нет? У Петрушки? У ярмарочного Петра Петровича Уксусова нет своих на русской ярмарке? Ну, это вы бросьте. Это у европейского Пьеро нет, хотя он тоже не очень-то образован. Но ему прощается и невежество ради чужеродности и нытья.
Вокруг Пьеро Уксусофф чужие, враждебные ему русские. Народные массы, "черные" настолько, что для аллегорической передачи данной "тьмы" понадобился арап, молящийся не на иконы, а на золоченый кокосовый орех.
Нелюдь, в общем, только не отожествляйте Арапа с биологическим негром. Арап — это мы все, необразованные и грубые. Аристократы и крестьяне.
Вам все еще жалко "Петрушку" Стравинского-Фокина?
Каким бы ни был ваш ответ, отметим, что данное произведение — балет-детектор! От него (чуть-чуть поправим Егора Летова) хорошим хорошо, а не очень — не очень. Если вы после после "Петрушки" презираете "Руссо Пьеро", то у вас здоровые инстинкты, если сочувствуете, то ваша виктимность достигала терминальной стадии.
Русский Петрушка не живет в одноименном балете! Вас обманывают. Протагонист работы Фокина — мусью Ускусофф. Трусливый и слабовольный в родной комедии масок, презираемый на родине, он, чужой нам, вдруг стал культурным героем определенного слоя.
С чего бы? Только не надо об "отзывчивой русской душе". Это даже не сказки.
Предлагаю подумать, как бы поступил наш П.П. Уксусов в предлагаемых обстоятельствах. Точно: он взял бы городошную биту и вышиб мозги негру. Затем въехал бы в табло "тёлке". Не убивать же — где других взять? Это ведь женщина-хаос, главное родящее начало мира. Не только живородящее, но зачинающее внутри себя вообще всю материю: косную и не косную.
Женщина лжива, женщина непостоянна, женщина провокативна, женщина всегда готова предложить свое лоно для оплодотворения. Женщине чужды любые различия как категория. Она из мира всеобщности, из мира Диониса, не зря Афродита — Пандемос. Мужчина же — из "колена Аполлонова", из мира строгих форм и отличий, мира индивидуализирующего, но вот беда: Аполлон и Дионис — одно и то же лицо! Не убьешь, не разделишь.
Это я оправдываю Петра Петровича У. За возможное смертоубийство гастарбайтера и прощение своей бабы, если кто не понял. За русским Петрушкой — миры и боги, за "обрусевшим" Пьеро — лишь университеты и профессора. За "ярмаркой" данного балета — инстинкты. За "жалостью" — только отсутствие воли к самой жизни, любви к ней.
Так нужен ли нам "Петрушка" сегодня?
Да и еще раз — да!
Данный балет — документ эпохи, который нужно лишь верно прочесть. А затем выбрать: плакать или же весело смеяться, лихо танцуя на краю бездны (Ф. Ницше). И мы должны наконец понять, женщина всегда права, ибо никогда в вопросах жизни не "голосует сердцем" (любовь, как известно, придумали мужчины), но выбирает партнера иными органами чувств. В 1917 Россия выбрала черносошного мужика. И этим выжила.
Давайте посмотрим еще раз "Петрушку" и скажем, что это было справедливо. И нам плевать на то, что "Пьеро Стравински—Фокин" в ласках было отказано.
Резюме: Большой на то и Большой, чтобы говорить нам о культуре и целом мире даже тогда, когда речь, казалось бы, идет о банальном адюльтере. И, что важно, говорить внятно. С ремеслом артикуляции, доведенным до виртуозности.
Я смотрел первый показ из премьерной серии. Нина Капцова (Балерина) была потрясающа: без нее вряд ли вообще состоялся бы этот текст — именно ее игрой я достиг понимания тех вещей, которыми торопливо поделился только что с вами. Будем считать, что статья посвящена ей.