Газетная утка
Шрифт:
– Хозяева, вы дома?…
Ответом мне было только тихое пиликанье радио – и больше ничего. Да еще я слышала, как стучат зубы Ольги Андреевны, которая дышала мне в затылок. Тогда я еще расширила щелку между дверью и косяком – так, что мне теперь была видна часть полутемной передней, – и довольно громко спросила, есть ли кто живой. Но живые – если они тут были! – все так же упорно отмалчивались.
– Поленька, мне страшно! Уйдем отсюда, пока не поздно, пожалуйста!
– Поздно, Ольга! – прошептала я. – Если тебе страшно, можешь остаться и подождать меня здесь. Я буду не я, если не разузнаю,
Эта трусиха шипела мне вслед еще какие-то заклинания, но я больше ее не слушала. Какая-то неведомая сила влекла меня вперед, и я сама не заметила, как оказалась по ту сторону входной двери – в тесной прихожей, где при всем желании хозяев не поместилось бы ничего, кроме вешалки с одеждой и тумбочки с телефоном.
Одного беглого взгляда мне было достаточно, чтобы оценить обстановку. Налево от меня узкий коридорчик уходил в темную кухню – мимо двух закрытых дверок, за которыми размещались «удобства». В туалете слабо журчала вода в бачке, в кухне мурлыкало радио и урчал холодильник, но других звуков там не было.
Другой коридорчик вел прямо – в комнату, откуда проникал приглушенный свет. С моей позиции мне был виден угол красноватого паласа на полу, кусок темной полированной «стенки» с телевизором и ручка кресла. Поскольку эта комната, судя по всему, была единственным освещенным местом во всей квартире, туда я и направилась.
– Бабанский, вы дома? Артем Юр…
Конец фразы застрял у меня в горле. Прямо посередине комнаты, между креслом и диваном, в странной позе лежал худощавый бородатый человечек в джинсах и голубой майке. На том месте, где его всклокоченная голова касалась пола, на красноватом паласе расплылось огромное багровое пятно. Широко раскрытые глаза Артема Бабанского озадаченно смотрели в потолок – как будто он силился и не мог понять, откуда у него на лбу появилась эта маленькая черная дырка с запекшейся кровью по краям…
Труп журналиста – это было первое, что я увидела в комнате. А «пунктом номер два» стал огромный черный пистолет с глушителем, который валялся на полу рядом с телом.
Как зачарованная смотрела я на эту жуткую картину. За считанные секунды в мозгу пронеслись десятки вопросов и возможных ответов, ни одного из которых я не знала наверняка. Бесспорным было лишь одно: Артем Бабанский мертв, и на этот раз мы имеем дело со стопроцентным заказным убийством.
Это открытие – которое, должна признать, не требовало большой сообразительности! – вывело меня из состояния короткого шока. Опустившись на колени возле убитого, я на всякий случай пощупала пульс. Конечно, никакого пульса не прослушивалось, зато я обнаружила, что тело совсем еще теплое. Принимая во внимание свои скромные познания в медицине, я могла бы сказать, что смерть наступила не больше часа назад. Даже запах пороха еще явственно ощущался в комнате: стоило лишь принюхаться…
Тут за спиной у меня послышался до боли знакомый голосок:
– Поля, где ты? Я уже битый час стою в коридоре, у меня от этой лестницы в горле…
Тут в горле у Ольги Андреевны что-то заклокотало и забулькало. Я быстро обернулась и увидела, как моя сестренка, белая словно саван, медленно сползает вниз по дверному косяку, закатив глаза и хватая ртом воздух. Не успела я позвать ее по имени, как
Кто не знает, что такое «конец света», пусть представит себе мое положение. По правую руку – труп незнакомого мужика с пулей киллера в голове, по левую – тело родной сестры, которое мало чем отличается от трупа! Время действия – двенадцать ночи. Место действия – чужая квартира. «Нехорошая квартирка», мать ее…
– Ах, мать твою!!!
Меня почти одновременно бросило из холода в жар и обратно. Я же не осмотрела эту чертову хату! Он может быть еще здесь! О Господи…
И в этот миг в передней отчетливо скрипнула половица.
Я знала, что должна выскочить и поймать убийцу за руку, на худой конец – за ногу, но… Как на грех, мои собственные ноги именно в эту минуту отказались меня слушаться. Зачем тебе выскакивать, Полина? Сейчас он сам войдет сюда, приготовься…
Половица скрипнула снова. Чуть слышно щелкнула ручка входной двери, потянуло сквознячком… Мне наконец-то удалось взять себя в руки – точнее, крепко встать на ноги.
– Стой! Стой, гад!!!
Я выскочила на лестницу – но услышала только быстрые удаляющиеся шаги. Потом далеко внизу хлопнула дверь подъезда.
Глава четвертая. По следам Ольга
…Я бежала по какому-то длинному, бесконечному коридору, мимо широко распахнутых дверей – и почему-то босиком. Из этих дверей высовывались страшные бородатые рожи и в дикой злобе выкрикивали мне ужасные обвинения:
– Шантажистка!
– Террористка!
– Маньячка!
– Бомжиха!
– Где ОМОН? Скорее вызывайте ОМОН!
Неожиданно еще одна волосатая перекошенная физиономия всплыла прямо по курсу: дорогу мне преградил Артем Бабанский в кожаной комиссарской тужурке и «буденновке» с красной звездой. Он дергался, кривлялся и размахивал огромным черным маузером.
– Видишь, Ольга Андреевна, как я сменил ориентацию?
Шутка, шутка. Ха-ха-ха! Пошутить, что ли, нельзя? Никто мне не угрожал! А вот ты запросто можешь схлопотать пулю в лоб, моя дорогая!
Наверное, это была уже не шутка, потому что «Бэби» скорчил отвратительную гримасу и прицелился мне прямо между глаз. Я вытянула вперед руки, пытаясь отстранить холодное око смерти, и зажмурилась. Из груди рвался крик, но я его не слышала. Я знала, что вот-вот грянет выстрел, и меня уже никто не спасет: ни Полина, ни…
Но выстрела не последовало. Вместо этого кто-то взял меня за руки и привлек к себе, стал щекотать мягкой бородой… Бабанский?!. Нет, это не он. И уж точно не Полина! Я открыла глаза и увидела… Я увидела, что не ошиблась!
– Это вы?!.
– Да, моя прекрасная незнакомка! – ответил голос, который я не могла спутать ни с каким другим.
– А где Артем Юрьевич? – спросила я сама не знаю зачем.
– Он ревновал меня к тебе, и я размазал его по стенке, дорогая. Мы должны быть вместе! Вот только сначала найдем кассету…
В его объятиях мне было так хорошо, что я почти теряла сознание.
– Кто ты?
– Меня зовут Евгений. Но я не светский лев, и не «лишний» человек. Я – рыцарь «Красной Розы»! И твой тоже, любовь моя…