Газлайтер. Том 4
Шрифт:
Девушка достает из портфеля массивный прибор с экраном. Наманикюренные пальцы быстро пробегаются по крупным квадратным кнопкам на боковой панели. Затем глаза ассистентки удивленно округляются.
— Невозможно! — вырывается из пухлых губ красотки.
— Что?! — рявкает Эдуард. Вещий своей выходкой уже испортил ему настроение, и сейчас Воронов совсем не в духе.
— У Вещего нет эмоционального фона, — растерянно произносит девушка. — Никаких чувств не зафиксировано.
— Как это никаких? — рычит Эдуард. — Может быть, артефакт
— Нет, господин, — лепечет девушка, нажимая кнопки и изучая экран. — Артефакт в норме, он зафиксировал живое существо и отсканировал его. Связь с приемником идеальна. Вещий будто бы совсем ничего не чувствует. Холодный, равнодушный человек. Поразительно бесчувственный.
— Психопат что ли? — Эдуард рывком выплескивает в себя остатки кофе. И морщится — напиток успел остыть. — Еще не лучше. Ну хотя бы он меня не ненавидит. Даже психопаты умеют ненавидеть, ведь так?
— Насколько мне известно, да, — соглашается помощница.
— Ладно, к черту Вещего, — делает вывод наследник рода. — Всё вроде бы хорошо, несмотря на его дерзость. Видимо, щенок не подозревает меня, значит, можно подождать с его устранением. Когда все забудут о рейде, тогда и займемся. Позови официанта, пора уходить.
Девушка громко просит счет, вскоре официант приносит огромный чек на немаленькую сумму.
— Господин, здесь расход на две тысячи рублей, — смущенно говорит помощница, сжимая длинную ленту бумаги, похожую на перевязочный бинт. — Могли бы вы заплатить? У меня нет с собой такой суммы.
— Сколько?! — Воронов выхватывает счет из рук девушки и глазами пробегает длинный список тортов и пирожных. — Гребаный Вещий! Как он умудрился нажрать на месячную зарплату инженера? Куда в него столько влезло?!
— Я без понятия, — подавленно отвечает помощница.
— Господин, вы оплатили? — официант подходит и удивленно смотрит на пустую счетницу.
— Нет, я не буду платить за этого щенка! — гремит Воронов, вставая. — Это всё он наел!
— Но молодой сударь же ушел, — хлопает глазами парень. — А вы остались…Ваше Благородие, — добавляет он, посмотрев на перстень Эдуарда с изображением ворона.
Воронов понимает, что засветился. Если он не заплатит, то завтра информация может просочиться в прессу, а это отрицательно скажется на его репутации и имидже.
— Ладно, — Эдуард достает бумажник и бросает деньги на стол. Ровно две тысячи. Без чаевых. Вещий обязательно расплатится кровью за это унижение. — Пошли, Лара.
Но добравшись до машины, наследник натыкается на новые неприятности.
— Божечки… — не сдерживается помощница.
Эдуард стискивает зубы до скрежета. Фары его премиальной «Чайки» разбиты, зеркала сорваны, на капоте нацарапаны три неразборчивые буквы. Подойдя к машине, Эдуард пытается разобрать надпись, может, это клеймо враждебного рода?
— Л…О…Х, — глаза его округляются. — Да они чертовы смертники! Если это Вещий, ему сегодня же хан…
— Господи-ин, — передняя дверь машины распахивается, на асфальт вываливает избитый водитель Эдуарда. Лицо в кровоподтеках и фингалах, скула рассечена, глаз заплыл. — Их было трое…Бандиты.
Значит, не Вещий? Надо всё обдумать. Видеорегистратор на лобовом стекле цел, и, скорее всего, выродков можно будет опознать и найти.
— Вызови гвардию, — бросает наследник помощнице.
Девушка хватается за телефон, Эдуард же направляется к задней двери лимузина. На улице холодно, лучше подождать гвардейцев в тепле.
— Госпо-дин, — стонет водитель, заметив куда он движется. — Вам не стоит…
Не слушая этого слабака, Эдуард распахивает дверь, садится и тут же застывает, во что-то вляпавшись. Омерзительный запах бьет ему в лицо, глаза наследника отказываются верить увиденному.
— Я предупреждал, — обреченно выдыхает водитель снаружи.
Весь кожаный салон обоссан и измазан в дерьме. Тут минимум трое постарались.
Эдуард хлопает глазами раз-другой, а затем из его горла вырывается истошный яростный крик:
— Я ИХ ВСЕХ УБЬЮ-Ю!
Он молнией выпрыгивает наружу и сотрясается в кашле. Чертовы смертники! Как они посмели?! Кто бы это ни сделал, завтра, нет, сегодня, им конец! Эдуард не уснет, пока не прикончит выродков! Он живьем сдерет с них кожу!
Отправив бандитов покуражиться в тачке Эдуарда, я решаю отвезти девочку домой. Поздно уже, и такой малышке опасно ходить одной. Марина указывает адрес, и Никита подъезжает к небольшой пятиэтажной панельке. В моем мире такие дома назывались хрущевками.
Я огладываю район. Мда, совсем не очень, хоть и не смертельно. Асфальт весь истресканный, лавки во дворе рассыпались от старости и превратились в труху, детская площадка утонула в слякоти. Один плюс — что чисто. В смысле нет свалки пивных банок и прочего мусора.
— Спасибо, дядечка, что подвезли, — лучезарно улыбается Марина. — Я сама дойду, вот мой подъезд.
— Постой, — я накланяюсь и кладу ей в кармашек куртки сто рублей. — Деньги отдашь родителям, на улице не доставай. Поняла?
— Поняла, — послушно кивает.
— А теперь пошли, — распахиваю дверь. — Хоть познакомлюсь с твоими родителями.
— Ой, спасибо, — Марина радостно выскакивает наружу, забыв пакет с тортами.
Я качаю головой — ну и горе ты мое, луковое! — и, взяв пакет, выхожу следом. Вскоре мы оказываемся в небольшой квартирке на первом этаже. Открывают нам чета дряхлых старичков. Бабушка уводит Марину спать, а я и дед еще десять минут общаемся на кухне, попивая чай.
В общем ситуация становится мне понятна еще в первые две минуты разговора. Родители Марины давно погибли, а старички получают довольно маленькую пенсию. Вот Марина и вышивает крестиком, да продает свои поделки на улице допоздна.