Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме
Шрифт:
========== Дитя во тьме. Часть 8 ==========
Сколько длилось это сладкое забвение — Камир не знал.
Окончательно придя в себя, он понял, что до сих пор сидит в кресле у затухающего уже камина. На коврике перед Камиром лежало бездыханное тело Ивэны.
Князь, который в это время кормил волков с ножа кусками окровавленного мяса, насмешливо протянул:
— Очнулся? А я уж подумал, что ты помер ненароком!
— «Помер»? — неприятно поразился эльф. — Не ты ли, Принс Элан,
— Ну, мало ли, что я там говорил! — По его лицу поползла ухмылка. — Бессмертны, да не совсем.
Камир нахмурился. Похоже, лгать этот князь умел.
«Нужно быть с ним осторожнее», — решил для себя эльф.
Принс поднялся, отшвырнул нож и предложил:
— Пойдём прогуляемся. Ты непременно должен увидеть ночь, она прекрасна! А заодно и расскажу тебе о слабостях вампирского племени.
Эльф нехотя поднялся.
Они вышли из замка, и эльф увидел, что тот окружён лесом — таким дремучим, что казался монолитной стеной. Тропы в нём были, и князь знал их отлично, так что они в два счёта прошли в самую глушь, оказываясь в более редком пролеске, где было видно и небо. Элан вдруг поднял лицо и едва ли не по-волчьи завыл. Камир удивлённо на него взглянул, а тот заявил:
— Люблю такие ночи.
Да, ночь была прекрасна. Небо, проглядывающее через тёмную листву, сияло россыпью звёзд и круглой луной. Где-то верещали летучие мыши, а кроме этого стояла полная тишина. Колдовская ночь!
Невозможно и вполовину описать ощущения Камира! Он стал видеть, слышать и чувствовать иначе, чем прежде. Даже ничего не помня о прошлом, он всё равно понимал, что теперь всё иначе. Казалось, даже мёртвые предметы оживали под его взглядом: в камнях ему чудились ухмыляющиеся рожицы, ветви деревьев извивались змеями, разве только не шипели и не жалили, тени водили по земле хороводы…
Трава шелестела, и в её шелесте чудились удивлённому Камиру странные свистящие звуки, складывающиеся в слова:
— С-с-смотрите, вс-с-се с-с-смотрите, ос-с-сторожно, бойтес-с-сь их, они с-с-страшны…
Эльф зажал уши руками и зажмурился, чтобы не видеть и не слышать этого — несомненно! — колдовства.
— Ну, ну! — Элан снисходительно похлопал его по плечу. — Всё только начинается!
Камир посмотрел вверх. Свет луны слепил глаза, но эльф ясно различил в её диске лицо. Это бледное лицо улыбалось, однако возле угла его рта залегла какая-то глубокая складка, отчего лицо казалось до пронзительного печальным.
— Идём. — Принс повлёк его за собой.
Ночной лес был полон шорохов и запахов. Травы пахли особенно ядовито. Кроны деревьев, понукаемые ветром, пели странные песни. Эльф шёл бесшумно, сапоги Элана скрипели и гулко стукали по земле.
Впереди острый глаз эльфа различил громадные камни.
— Что это? — приостановившись, спросил Камир.
— Где? — завертел головой князь.
— Камни какие-то, — пояснил эльф.
— Да до них ещё полмили тащиться! — воскликнул князь поражённо. — Даже я их ещё не вижу, как же ты видишь?
Камир пожал плечами. Дело-то, видно, было в особенностях
— Ну и ну, — пробормотал Элан, — да мы друг друга стоим…
Эльф отыскал в темноте его взгляд:
— Ты ведь рассказать обещал.
— Знаю, знаю. — И он рассказал.
По словам князя, опасностей для вампиров в этом мире существовало не меньше, чем преимуществ жизни вампирской.
А в чём, собственно, были её преимущества? Вечность? Молодость? Камир вздохнул. Единственное преимущество, которое его действительно привлекало, — мудрость. Да ещё и это новое наслаждение — кровь.
— Ночь — наше время, — с затаённой тоской говорил Принс. — Никогда не появляйся на солнце: оно сожжёт тебя заживо. Было бы неприятно, верно? — Он ухмыльнулся. — В церковь теперь тоже ходить не придётся… А впрочем, какие у эльфов церкви! Запомни только, что против святой воды и крестов любые колдовские чары бессильны. А страшнее всего дневной сон: спишь — и ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь. Даже если осознаешь, что к груди тебе приставили осиновый кол, — и всё равно шевельнуться не сможешь. Так что не спи где попало, всегда прячься в укромных местах.
Это эльф не слишком понял: эльфы спали чутко, успевая проснуться до того, как их коснутся, потому что чувствовали движение всей кожей. Неужели он этой способности лишился?
Князь же повёл плечами и глухо продолжал:
— Ужасна вампирская смерть! Лучше тебе этого никогда не видеть.
Вампира передёрнуло, лицо его стало суровым, и он назидательно произнёс:
— У людей в крови охотиться на вампиров, запомни это.
— А у вампиров? — с любопытством спросил Камир. — Тоже в крови?
— За людьми охотиться? — не понял Элан.
— Нет, за себе подобными. Люди же убивают друг друга?
— Обычно нет, — сдавленно ответил князь, и эльф понял, что затронул очень важную для вампира тему, но о которой тот предпочитал умолчать. — Довольно об этом!
— Как тебе угодно.
Они уже проходили полянку с лесными цветами, их аромат одурманивал. Эльф наклонился, просто так сорвал один из цветков, поднёс к его лицу. Пахло мёдом, пахло терпкой сладостью — неизвестно откуда знакомый запах (а так пах эльфийский эль). Камир выронил цветок, сжал висок ладонью. Что же он забыл? Что же он никак не мог вспомнить? Цветок, кстати, как это всегда бывало, если цветы срывали эльфы, прирос обратно, будто его и не срывали никогда. Изумлению князя не было предела, и весь оставшийся до камней путь ошарашенный вампир молчал.
Наконец они вышли к камням. Эльф задрал голову и взглянул на возвышающиеся над ним громадины. Гладкие валуны слабо мерцали в лунном свете. И вероятно, это сооружение было рукотворное, вряд ли природа могла расположить валуны в таком идеальном порядке, да и стороны их были иссечены, подогнаны друг к другу так, что и щелей не осталось. Элан облокотился об один из камней, похлопал по другому:
— С начала времён тут лежат. Как ещё в прах не рассыпались!
— А что здесь прежде было?