Шрифт:
1 июня 2010 года
Мне снилась пустыня. Жаркая, знойная, душная. Я стояла посреди нее и смотрела, как мои ноги медленно засасывала в горячий песок какая-то неведомая сила.
Странный кошмарный сон.
Обычно я сню себе что-то доброе, солнечное и романтичное. Сню. Хм… Это Митя обычно смешит меня такими выражениями, и они быстро пристают к языку, выскакивая потом из меня в самый неожиданный момент как чёрт из табакерки.
Сегодня пустыня снилась мне первый раз в жизни. Я подняла голову и замерла: не было видно ни конца ни края, только песок,
Становилось всё жарче. Ужасно хотелось пить. По моему телу градом катился пот, попадая в глаза, я вытирала его руками, к которым прилипли вездесущие песчинки.
Я пробовала ползти, но каждое движение отзывалось в ногах дикой нестерпимой болью. Встать тоже не получилось – увязла уже по колено. Попыталась закричать, но из горла вырвался тихий одинокий хрип:
– Пожалуйста! – мою грудь сдавил страх. – Помогите! Ну кто-нибудь…
Как ни старалась, не смогла произнести больше ни звука. Жадно глотая сухими потрескавшимися губами обжигающий воздух, я сотрясалась в беззвучных рыданиях.
Совсем не хочется умирать! Мне ещё рано. Рано! И ничего еще в жизни не видела. За что?!
Я оглядывалась по сторонам, пытаясь встать, падала, выплёвывала песок и снова пыталась, пока не поняла, что задыхаюсь. Кислорода совсем не осталось. Беспощадный огонь сжигал меня изнутри. Я опустила голову на руки и заревела…
В этот момент всё вокруг озарила яркая вспышка, и я проснулась. Открыла глаза. Темно. Очень темно. Жарко. Душно. Нестерпимо душно.
Что-то заставило меня насторожиться…
На секунду даже перехватило дыхание. Сердце замерло и сжалось в комочек. Может, я ослепла? Вокруг – тишина и непроглядная темнота. Тысячи мыслей пронеслись в голове за минуту. Мной овладела самая настоящая паника. Попытка пошевелить головой закончилась резкой болью в висках и затылке. Странно. Что-то тут не так. Что?
Глаза постепенно привыкали к темноте. Губы потрескались, а во рту пересохло. Я лежала и пыталась прислушаться к своим ощущениям. Голова гудела и готова была взорваться. Постепенно я начала ощущать боль во всём теле. Всё затекло. Что же за сон такой, после которого не можешь даже пошевелиться? Я в больнице?
В воздухе пахло плесенью и сыростью. Я лежала на чём-то твёрдом. Или это всё еще сон, или это не моя квартира. От этого страшного открытия я резко дернулась. В то же мгновение что-то зазвенело справа от меня и отозвалось резкой болью в правой руке. Это что-то мешало мне двигать ею. Потянув правую руку на себя, я ощутила сопротивление и услышала уже знакомый звон.
В ушах зазвенело, как перед обмороком. Сердце застучало раз в пять быстрее. Дотянувшись левой рукой до запястья правой, я нащупала что-то металлическое. Нет. Нет. Нет. Нет!
Это были наручники!
Я побоялась издать даже самый слабый звук. Перевернувшись на правый бок и испытав при этом дикую, чудовищную боль в груди, я принялась ощупывать свои оковы. До этого наручники мне приходилось видеть только
На ощупь было совершенно ясно, что одним концом они пристегнуты к моему запястью, а другим – к чему-то железному, кажется, к батарее. Кому это пришло в голову так со мной поступить? И как я здесь оказалась?
Судорожно ощупывая себя и всё, до чего могла дотянуться, я пришла к выводу, что лежу на полу. Подо мной – какой-то твёрдый тоненький матрасик, больше похожий на одеяло. Здесь же валяются какие-то тряпки, воняющие кислятиной. Батарея, к которой меня пристегнули наручниками, выходит из пола, тянется вдоль стены и уходит, скорее всего, в потолок.
Пол, судя по всему, деревянный. Немытый. Весь в пыли, грязи и крошках. Стена – каменная и гладкая. На мне – джинсы и футболка. Всё тело неимоверно болит, особенно ноги, и покрыто липким холодным потом, от чего, наверное, воняет со страшной силой. Но в этом помещении всё заглушает запах старья и плесени.
Всё моё существо парализовало страхом. С большим трудом я села, навалилась на стену и пыталась вглядеться в темноту. Стоит ли кричать и звать на помощь? А вдруг тогда тот, кто сделал это со мной, придёт и убьёт меня…
Как же всё-таки я здесь оказалась?! Я ехала на машине. Это помню. Дождь лил как из ведра. Было уже за полночь. Что же дальше? Всё, ничего больше не могу вспомнить. Зачем я нужна этим людям? Какая причина? Я сидела и трясла головой из стороны в сторону, не веря тому, что со мной происходит.
Глаза почти привыкли к темноте. Кажется, это небольшая пустая комната. Примерно четыре на четыре метра.
Я сидела, думала, из глаз моих текли слёзы. Не знаю, сколько времени я уже так сидела и прислушивалась к тишине. Вспомнила родных, близких, друзей. Меня, наверное, уже ищут.
Вспомнила Бога. Попросила прощения за грехи и умоляла о помощи. Так всегда: когда что-то хорошее происходит, мы Бога не благодарим, зато в беде непременно о нём вспоминаем.
На левом боку я обнаружила огромную ссадину, которая при малейшем движении нестерпимо болела. По ногам тоже как будто кто-то пинал. Губы разбиты, все в запекшейся крови. Лицо – в синяках. Шея поворачивается с трудом. Такое ощущение, что моё тело словно через мясорубку провернули, а потом еще проехались сверху асфальтным катком. Выходит, меня, прежде чем заковать, основательно побили. Должно быть, я сопротивлялась…
На затылке выросла огромная шишка. Мне стало нестерпимо жалко себя. Как же моя голова не лопнула от таких ударов?
Я молчала и думала.
Чего бы мне это ни стоило, но я выйду отсюда. И выйду живой! Приходилось всё время прислоняться к этой горячей батарее, чтобы рука ныла не так сильно. В принципе, я уже столько в этой жизни пережила за свои двадцать пять, особенно за последний год, столько выстрадала, что в пору помирать. Я горько и измученно улыбнулась. На минуту мне даже стала безразлична моя дальнейшая судьба. Потом я представила, что умру здесь, меня съедят черви, а мои родители будут страдать и надеяться даже через десять лет, что я вернусь. Мне стало их жалко. Тогда я поклялась себе, что вынесу всё, что мне уготовано. Но мои размышления прервал звук шагов.