Где-то на краю света

Устинова Татьяна Витальевна

– Как я рада тебя видеть, – сказала Лиля Олегу. – Если бы ты только знал…

– Как я боялся, что не найду, – сказал Олег Лиле. – Я же не знал, где искать.

Юлька сняла очки и протерла их краем свитера, как будто не верила своим глазам. Нацепила и опять уставилась. Хотела что-то сказать и не стала.

– Дальше, дальше чего? – поторопил несентиментальный и бесчувственный полковник. – Думайте давайте оба!.. Чем я Роману Андреевичу отчитываться буду, а он с меня спросит!..

– Он и с меня спросит, – сказал

Олег.

– С тебя какой спрос? Ты брат родной и родственник ближайший! А я за все ответственный.

– Фу-у-у, – выдохнула журналистка Костина. – Чудны дела твои, Господи! Молчанова-а-а! А Молчанова! Погляди на меня, это я, твоя подруга! Прилетела из Москвы к тебе с приветом! Ты хоть отрази что-нибудь!

Лиля оторвалась от Олега и посмотрела на Юльку.

– Ты правда, что ль, в землянке голая сидела? – спросила та.

Лиля кивнула.

– Я про тебя статью напишу, – сказала Юлька в сердцах. – Получу Пулитцеровскую премию. А лучше роман. Тогда Нобелевскую получу.

– Давай на шкуру сядем? – предложил Олег.

– Да говорю же, ложитесь лучше, айфон мне в руку!

– Чтоб ты не упала.

– Я не упаду. Это просто… так.

Преображенцев кивнул – ну, конечно, просто так, – отвел ее на шкуру и усадил. Лиле было неудобно, некуда девать ноги, а сидеть, как он, она не умела.

Некоторое время все молчали.

Юля Костина быстро прикидывала, как это все вышло.

Полковник представлял, какая бурная ночь впереди у Преображенцева, только ее еще дождаться надо.

Преображенцев думал, что не дождется.

Лиля думала, как хорошо сидеть на шкуре.

– Искали что-то, – ни с того ни с сего покраснев, сказал Олег. – Сначала искали в сумке. Сумку-то утащили на радиостанции! Не нашли. Потом обыскали твою комнату, тоже ничего не нашли. Паспорт забрали понятно зачем.

– Зачем?

– Чтоб ты не могла улететь.

– Я и так не могла улететь! Метель мела, самолеты не летали!

– Ну, вот сегодня метель ушла, а улететь ты все равно не можешь. Паспорта нет.

– Справку мы сделаем, конечно, – задумчиво подтвердил полковник, – только все равно не за пять минут.

– Я не собираюсь улетать.

– Да не в этом дело, Лиль! – возразил полковник с досадой. – Дело в том, что, выходит, тебя им надо здесь зачем-то задержать.

– Но если бы я в тундре замерзла, я бы и так никуда не полетела.

– Есть логика, – согласился Багратионов. – То есть получается, что, наоборот, нет!

– Что могли искать в твоей сумке?

– А в вещах? – встряла Юлька. – Я так понимаю, вещи все разрезали и разорвали, да? Этот человек предполагал, что ты прячешь что-то ценное в одежде. В сумке нет, в комнате нет. Значит, носишь с собой. Типа за корсажем! Что это может быть?

– Понятия не имею, – призналась Лиля.

– Ну, ладно, Молчанова, давай соображай уже! А то из карабина стрелять

научишься, а думать разучишься!

– Да я правда не знаю!

– И при чем тут Вуквукай? – опять вступил полковник. – С него все началось-то, айфон мне в руку!.. И кто на радио звонил? Охоту объявлял?

– Охоты никакой нет, – перебил Преображенцев. – Нутэвэкэт так сказал. Никто из тундры не охотится на городскую женщину.

– Зачем тогда звонили? Брехали про охоту?

– Пугали? – предположила Лиля.

– Кого пугали-то? Нас, выходит дело, пугали! Ты-то ничего про охоту знать не можешь, про нее только местные в курсе.

Преображенцев почти все время молчал и думал, но как-то рывками, то и дело сворачивая в сторону медвежьей шкуры, звуков и запахов, которые он чуял своим луораветланским чутьем, ждал и предвкушал их, потом, спохватившись, поворачивал упряжку, и следующий рывок был уже в область инопланетных цивилизаций, скоротечности времени, странных и невероятных перемен, случившихся с ним в последнее время, а думать следовало не об этом, никак не об этом!

Нужно думать, с чего все началось, прав Сан Саныч.

С убийства охотника Вуквукая? С их общих игривых эфиров и придуманных детективов? С чего?

– Надо узнать, кто и куда на метеорологическом вездеходе ходил, – сказал он, чувствуя Лилино присутствие рядом. – Это я узнаю. А ты, Саш, свои все проверь, где были.

– Про свои я в полном курсе. Но на всякий случай, конечно, надо.

– Сумку могли утащить только те, кто был в тот день на радиостанции. Надо у Богданыча список взять, посмотреть, кто входил-уходил.

– Он своих-то с постоянными пропусками небось не записывает?

Преображенцев покачал головой – нет, не записывает.

– То-то и оно.

Олег поднялся со шкуры – Лиля проводила его глазами. Как он встает, скрестив ноги?

– Нам ехать пора. Если ты на самом деле хочешь в эфир.

– Хочу.

– Молчанова, я с тобой, – сказала Юлька.

Преображенцев собрал со стола чашки и понес на кухню.

– Злодей наш, кем бы он ни был, все равно должен закончить начатое. Лиля жива. Мы не знаем, нашел он, чего искал, или нет. Если нет, он продолжит поиски.

– И что это значит? – спросила Лиля.

– Охранять тебя надо, вот что это значит, – сказал полковник озабоченно. И вдруг подмигнул: – Слышь, Олежка, хочешь я ее к себе в часть заберу? Там как в швейцарском банке – мышь не пролетит, муха не проскочит! А?! Не хочешь?! А то давай заберу!..

– Вездеходы, – напомнил Преображенцев. – Ты проверяешь все свои, кто на них ходил, когда и куда. А я у метеорологов поспрашиваю.

– Да они все пьяные вечно, метеорологи твои! У них из-под носа не то что вездеход, ангар можно уволочь, они и не заметят ничего! Потом проспятся – нет ангара!.. Ну, решат, что, стало быть, пропили!