Где-то на краю света
Шрифт:
Юлька смотрела на нее внимательно и серьезно.
– Ты не переживай, Юлькин! – утешила ее Лиля. – Как-нибудь разберемся! Нам бы только узнать, кто дядю Колю прикончил, а там… Он же был великий охотник, как его могли убить? Он бы просто так не дался! И при чем тут я?.. За что меня-то? Я ничего не видела и не слышала, я когда пришла, он уже мертвый был.
Костина кивнула.
– Деньги у меня есть какие-то, – продолжала Лиля. – Продержимся. Я вообще за все это время ни копейки не потратила. Меня Лева с Таней кормят и поят и ничего за это не спрашивают. Тут так принято,
– Диджей в Анадыре – это серьезный карьерный рост, Молчанова. Ты ж понимаешь!
– Диджей в Анадыре – это очень интересно, – возразила Лиля. – В Анадыре вообще… интересно.
– Оно и видно.
– Ты видела сопки на той стороне лимана? А когда навигацию закрывают и из порта уходит последний пароход, он всегда гудит. Прощается до следующего года. И его все провожают. Ну, кто может. Из окон смотрят или с набережной. А губернатор здешний катается на сноуборде. Когда я пришла к нему в приемную, он ставил крепления. Они с Преображенцевым братья. Один – губернатор, второй – диджей на «Пурге».
– Иди ты.
– И чего-то мне наплевать, кого там Кирилл взял на мое место! Ну взял, и хорошо.
– Ты че, Молчанова, в Москву не собираешься, что ли?!
Лиля отрицательно покачала головой и взялась за ручку двери.
– Как?! Совсем?!
Лиля пожала плечами.
– Сдурела?!
– У меня есть время до следующей навигации, – сказала Лиля, прислушиваясь к голосам на кухне. – Спасибо Кириллу большое. Он же меня надолго услал, с гарантией!..
– Ты ж его любила, жить не могла!
– Никого я не любила, – призналась Лиля. – И его тоже не любила. Так… Положено, чтоб роман, вот у меня и был. Я теперь маму буду любить. И Льва Мусаиловича. И тебя. И Таню с Левой. И еще…
– Ты с этим, который «еще», поосторожней, Молчанова! Че-то он непростой какой-то.
– Непростой, – согласилась Лиля. – Вот Кирилл простой! Мне раньше казалось, что сложный, а на самом деле проще не придумаешь. Спал со мной, потом решил, что с чьей-то дочкой спать полезней, и приятней, и для карьеры выгодней. Меня в Анадырь, а дочку на мое место. Вскоре станет начальником департамента! Потом еще чью-нибудь дочку добудет, с приданым. Купит «Бентли» и станет на нем ездить. Они все очень простые и примитивные ребята, Юлька!
– Кто все?
– Такие, как Кирилл. Его сподвижники и сообщники. Менеджеры самого среднего звена, но с перспективой пробиться. Флаг им в руки!
– Ты че, Молчанова? Демократ Герцен? Осуждаешь капитализм и буржуазные ценности?
– Да ну! – отмахнулась Лиля и открыла дверь. Голоса надвинулись на них, и самый громкий – полковника Багратионова. – Я так интересно здесь живу, Юлькин! Нет, неправильно. Я здесь живу, работаю, а в Москве сидела и ждала, когда Кирилл на меня посмотрит или на выгул поведет. А я же не корова!
– Ты не корова, – согласилась Костина, подумав. – Ты сумасшедшая просто. Тебе нельзя жить в высоких широтах.
Лиля засмеялась, шагнула в коридор и нос к носу столкнулась с Олегом Преображенцевым.
– Слава
– Я не ломаюсь, я тоже думаю, Лиля.
– Лилечек, идите скорей! Котлеты остыли малость, сейчас погрею мигом!
Юлька вышла следом и уставилась Преображенцеву в лицо, как будто впервые его увидела.
– Мне нужно поговорить с командированным, который с тобой ужинал. Как его найти? Прямо сейчас, чтоб до вечера не ждать! – спросил Олег у Молчановой.
– Кого? – не поняла Лиля. Она решительно не думала ни о каких командированных!..
– Человека, с которым ты в тот вечер ужинала, – терпеливо объяснил Преображенцев. – Где он работает?
Лиля некоторое время вспоминала:
– Володей его зовут, помню. А где работает… По-моему, в каком-то банке. Зачем он тебе?
– Может, он видел похитителя или машину на улице. Он же ждал тебя. Должен был по сторонам смотреть. Может, и в окно смотрел.
– Метель была, – напомнила Лиля. – Ничего не видно.
Ей так не хотелось ничего… расследовать, по крайней мере сию минуту! Ей хотелось на кухню, к людям, втиснуться на свое место, подвинув мужика в синей шерстяной олимпийке и чтоб Олег сидел так близко, чтобы боком и ногой она чувствовала его и знала: он никуда и никогда не денется.
Оказывается, это очень серьезно и важно – сидеть за общим столом так близко к мужчине и чувствовать его всего рядом. Пусть вокруг полно народу и ничто не располагает к… грезам, но именно в такой странной, публичной близости все остро и ново: радостный страх и удивление, неужели все это происходит сейчас со мной?..
– Ребята, ребята, все стынет!..
– Пойдем, а?..
Юлька топталась рядом, сопела и не уходила.
– Я съезжу, – сказал Преображенцев. – Здесь банков всего два, так что это быстро. Чтоб ночью не караулить в гостинице. Я съезжу и вернусь.
– Олег!
Но он быстро ушел по коридору и пропал за дверью.
– Глаза какие черные, – задумчиво сказала журналистка Костина. – Ужас просто. Злодейские глаза.
– А в меховых одеждах он похож на какого-то северного бога из скандинавской саги.
– У-уф, – выдохнула Костина. – Пошли уже за стол, Молчанова! На бога он похож! Точно тебе нельзя в высоких широтах жить! На тебя магнитные поля влияют!
Было очень весело, и вкусно, и тепло, и дружно, и Лева рассказал несколько историй о фельдшере Щупакине, а терапевт Нечаев, который в газете «Крайний Север» предупреждал об опасности авитаминоза, разъяснил, почему Лиля не замерзла насмерть в той землянке, упомянув защитные силы организма и еще добавив что-то про необходимость укреплять иммунитет. Потом он подумал и сообщил, что иммунитета к холоду, к сожалению, не существует. Он был совсем молодой, лет тридцать, не больше, и все время краснел, когда к нему обращалась московская журналистка Костина. Между ним и полковником Багратионовым даже некоторое соперничество образовалось, кто кого, и Юлька наслаждалась и кокетничала вовсю, позабыв обо всем на свете, а Лиля так хохотала, что в конце концов опрокинула себе на колени стакан апельсинового сока.