Где-то рядом
Шрифт:
— Что ты сделал?! — снова заорал Усайя, но и здесь, в изнанке, я продолжал удерживать его в тюрьме-пирамиде. А что? Мне все равно было как закидывать его сюда — что с ней, что без нее.
— Ускорил процесс. Решил, что к черту слова, раз дочка меня не слушает. Лучше сразу покажу, чем заканчиваются игры в свободу возможностей, когда играешь в них по чужим правилам, — я говорил и следил за реальностью, где отряд Кейси мгновенно разделился на две части.
Было неважно, кто и где стоял, чем занимался, что кричал или говорил мгновение назад. Когда моя иллюзия изобразила атаку, часть бойцов
— Две трети отряда, — я снова смотрел на Кейси. — Ты! Потеряла! Две трети отряда! Они выбрали не тебя.
— Значит, правда Атона просто оказалась сильнее. Вот и все, — Кейси не думала сдаваться.
— Не его правда! Его ложь, картинка, нарисованная его эмиссаром, не больше! И то, что треть твоих бойцов осталась на твоей стороне — вот настоящее чудо. У правды, ограниченной реальностью, нет шансов против фантазии, когда ты можешь болтать что угодно.
— Кажется, я неплохо поработал, — Усайя, несмотря на плен, довольно улыбнулся и потер руки. — Учитель будет доволен.
— Кстати, знаешь, почему наш пленник ухмыляется, несмотря на то что ему осталось жить всего ничего? — спросил я у Кейси.
— Почему? — кажется, впервые с начала нашего разговора Кейси не спорила со мной, а просто задала вопрос.
— Он рассчитывает, что нашу небольшую заварушку увидят в других отрядах. Боги, с которыми поработали подобные посланники. Ведь после того, как Карик дал согласие тебе, он не стал отказывать и остальным? — спросил я. Кейси кивнула. Как же легко порой хорошие замыслы и чувства превращаются в настоящую проблему. — А помимо богов заварушку увидят и люди. Те, что сделали вид, будто присягают вам, поверив в замысел Карика и отказавшись от Атона.
— Они нападут на нас и ударят в спину? Мы были готовы к предательствам, — нахмурилась Кейси.
— Две трети, — я кивнул на границу изнанки, за которой дым устроенной мной диверсии начал опадать. — Когда против вас поднимается столько союзников — это уже не предательство, это гражданская война.
— Значит, это наш путь! — Кейси гордо вскинула голову.
Я опасался этого. Очень сложно убедить в чем-то того, кто верит… А моя дочь сейчас именно верила в свою правоту и в то, что я ошибался. И тогда для любых неприятностей и противоречий есть одно неоспоримое объяснение.
— Это будет нашим испытанием! — продолжала Кейси. — Мы не потеряли две трети бойцов, а обрели одну треть. Тех, кому плевать на любые лживые сказки и речи. Кстати, не этим ли славился и ты сам, отец? А у меня теперь есть сотни союзников с иммунитетом от этих манипуляций. Слабость это или настоящая сила, не на жалкие годы и века, а на тысячелетия и вечность?
— Что будешь делать? — я не стал спорить, а просто задал очень важный для меня вопрос.
— Не я, а мы.
— Хорошо, что вы с Кариком будете делать? — повторил я.
— Накажем предателей, наградим верных, победим, — Кейси улыбалась.
— А эмиссары Атона? Будешь снова пускать их к своим людям?
— Думаю, подобные проверки нам больше не нужны…
— Вот и прекрасно, — я сжал кулак, и тело
Еще одна сторона возможности видеть чужие стихии. Не просто посмотреть, что скрыто внутри моих врагов, но и запомнить каждый из их алтарей, а потом… Я подготовил мысленный пакет с координатами, чтобы передать его своим черным. Сейчас Усайя лишился только одной из своих жизней, но уже скоро у него не останется ни сил, ни новых перерождений. Такова будет его плата за атаку на мою семью.
— Ты в своем репертуаре, — Кейси поморщилась. — Встретил кого-то с другой точкой зрения и принял самое простое решение — убил и пошел дальше. А ведь будь у тебя возможность, ты бы держал меня и всех вокруг в теплицах, защищая от всего, что кажется тебе злом.
— Я не считаю вас растениями, — ответил я, невольно морщась.
Что я сделал? Нашел того, кто называл себя врагом и вел себя соответственно, и поступил с ним именно так, как поступают с врагами. Как это видит Кейси? Просто как очередное подтверждение своих мыслей. А если что-то под них не очень подходит, так всегда можно возвести любую позицию в абсолют и высмеять. Тоже выход… Я все же на мгновение задумался, не перегибаю ли палку.
«Если бы ты был таким, как она говорит, то никогда бы ее не отпустил. Ни в армию, ни сейчас… Ты ведь хочешь сделать именно это?» — в голове раздался голос Майи. Тихий и грустный.
«Да. Сейчас она не готова меня услышать, — мне тоже было грустно. — Знаешь, а там, в нашем будущем, когда мы постоянно сражались плечом к плечу, и нам было не до бунтов, мне казалось, что эта сторона взросления детей обойдет меня стороной».
«Твоя дочь — бог, — Майя улыбнулась. — Она просто чуть медленнее растет. А еще… Раньше она не могла себе позволить творить глупости, а сейчас, пусть она никогда это и не признает, она почувствовала, что рядом есть тот, кто защитит. И вот расслабилась».
«Или позволила себе вырасти, — задумался я. — Знаешь, как дерево… Оно ведь не по прямой тянется вверх. А то в одну сторону, то в другую, ищет путь получше, и в итоге получаются развесистые кроны, живые леса, где каждое дерево отличается от других. Становится уникальным. Может, так и должно быть? Это путь молодых — меняться, набивать шишки и открывать новые пути развития нашего мира?»
«А тогда какой путь у нас? Тех, кто постарше?»
«Защищать. И их самих, и мир, чтобы они случайно не уничтожили его в процессе, чтобы не погибли раньше времени».
«Это звучит уже не так интересно».
«Зато сделать это гораздо сложнее. Неужели этот вызов тебя не бодрит?» — я уже улыбался.
Я знал, что буду делать дальше. Мир вокруг снова стал простым и почти понятным, и от этого на душе было так легко. Майя послала мне воздушный поцелуй, а я снова вернулся к реальности.
— Иди, — я продолжал улыбаться, теперь уже Кейси. И, кажется, ее это страшно бесило.
— Что?!
— Я говорю, иди. Попробуй сделать то, что ты хочешь. Докажи мне, что права. И постарайся не умереть, — я вытащил нас из изнанки, незаметно соединяя с иллюзиями. Пусть для бойцов Кейси все будет по-настоящему. Их выбор, то, рядом с кем они встали.