Где ты, мой незнакомец? (Приди, полюби незнакомца) (др. перевод)
Шрифт:
— Боже милостивый, Эштон! — с трудом выдохнула бабушка. — Что ты здесь делаешь?! И для чего понадобилось носиться по всему дому и грохотать дверями?
— Ну, ну, Аманда, потише, — попыталась умиротворить ее тетя Дженнифер. — Ведь доктор Пейдж не появится раньше утра. А Эштон и так уже изрядно поволновался из-за девушки! — Она бросила на внучатого племянника взгляд, ожидая его одобрения. — Ведь так, дорогой?
Но Аманду было не так-то просто успокоить.
— Придется мне взять с него слово, что он хотя бы на время прекратит свои плавания по реке, — бубнила она. — Стоит ему только отправиться
— Гранмаман, умоляю вас, успокойтесь! — ласково проговорил Эштон, прижав к груди сухонькие, сморщенные ручки старой леди. — Мне надо поговорить с вами. Поверьте, это очень важно.
Старушка поглядела на него с подозрением.
— Вначале объясни, с чего это тебе вздумалось хлопать дверями. А вот потом, если сумеешь убедить меня, что у тебя были для этого основания, так и быть, послушаю тебя.
Эштон весело ухмыльнулся и ласково обнял бабушку за худенькие плечи.
— А вы поверите, если я скажу, что дверью хлопнул вовсе не я, а Марелда?
— Марелда?! — Аманда была сбита с толку. — Но послушай, Эштон …
— Потому что я сказал ей, что эта девушка — Лирин.
— Лирин?! Твоя жена Лирин?! — не веря своим ушам, переспросила Аманда. — Но, Эштон, позволь … ведь она погибла …
— Она утонула, дорогой, — Тетушка Дженнифер осторожно коснулась его руки, ничуть не сомневаясь, что горе помутило его рассудок.
Обе старые леди, слишком потрясенные, чтобы спорить, повернулись и молча двинулись к кровати. Взяв в руки свечу, тетя Дженнифер склонилась над постелью так, что мерцающий свет упал на лицо той, что так заинтриговала их.
— А она хорошенькая, — заметила тетушка Дженнифер.
— Просто редкостная красавица, — нетерпеливо поправила Аманда. Уж она-то не позволит ситуации выйти из-под контроля. Слишком долго Эштон предавался своему горю, и нет ничего удивительного, что, сам того не желая, он принял первую попавшуюся женщину за свою погибшую возлюбленную, тем более, что они и в самом деле довольно похожи. Скорее всего, бедный мальчик просто не может смириться с утратой, вот ему и мерещится всякое.
Вдруг в голову ей пришла интересная идея. Аманда вспомнила, что в спальне Эштона есть большой портрет Лирин. Отлично, именно этот портрет и поможет решить, Лирин перед ними или же нет!
— Эштон, дорогой, — мне кажется, девочка и впрямь немного похожа. Помнится, у тебя был портрет Лирин. Может быть, стоит принести его сюда?
Эштон охотно согласился и почти тотчас вернулся с портретом. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться — Лирин и эта девушка — одно и то же лицо.
Пока он ходил за портретом, старушки отыскали несколько ламп и составили их вокруг кровати, чтобы их свет падал на постель. Тетушка Дженнифер прислонила портрет к изголовью. Женщина на портрете была в желтом платье, рыжевато-каштановые локоны были перехвачены золотистой лентой. Кисть художника смогла передать живой блеск сверкающих, словно влажные изумруды, глаз. Сходство было потрясающее, но все же чего-то не хватало.
— Талантливый художник — смог передать радость жизни, — одобрительно пробормотала Аманда, — но если это Лирин, то оригинал лучше портрета. На самом деле она еще красивее.
Эштон не сводил глаз с лица
— Конечно, трудно требовать от портрета полного сходства с оригиналом. Порой приходится радоваться, если совпадет хотя бы цвет глаз и волос, — буркнула она.
— Тебе прислали портрет Лирин уже после того, как она утонула? — осторожно спросила Аманда, опасаясь продолжать расспросы, пока не увидела, как Эштон кивнул. — Откуда он?
— В завещании ее деда было оговорено, чтобы портрет переслали мне. Пока он был жив, я и не подозревал, что портрет существует. Насколько я знаю, портретов было два, на втором художник изобразил вторую сестру — Ленору. Оба эти портрета были подарены судье Кэссиди вскоре после того, как у него в гостях побывало семейство Сомертонов из Англии. Это случилось незадолго до того, как я познакомился с Лирин.
— Может, это и не так плохо, что тебе не пришлось встретиться с остальным семейством, Эштон, — грустно прошептала тетушка Дженнифер.
— Как ужасно, что я так никогда и не увидела Лирин, — вздохнула Аманда. — Ты не представляешь, сколько раз я твердила, что это его долг — позаботиться о том, чтобы наш род не угас. Но годы шли, и мне казалось, что Эштон куда больше дорожит своей свободой, чем семьей. Когда же он, наконец, женился, это было словно гром среди ясного неба, а потом…что потом? — Аманда махнула рукой. — Он вдруг возвращается домой, раненый и…без жены. Вдовец!
— Терпение, Аманда, — Тетя Дженнифер похлопала ее по руке. — Конечно, я понимаю, Эштон не молодеет, но ведь тридцать четыре года — это не так уж и много.
— Но и не мало, — фыркнула Аманда. — Мне даже кажется, что для него куда важнее создать собственную империю, а не семью.
— Леди, леди, вы сейчас разорвете меня на части, словно курицы несчастного червяка, — хмыкнул Эштон. — Помилосердствуйте!
— Вот еще, придумал тоже! — Бабушка взглянула на него с притворной строгостью, которая смягчилась нежной улыбкой. — А мне сдается, это я должна просить пощады.
После того, как гости разъехались, а те, которые остались, разошлись по своим комнатам, Эштон обошел весь дом, запер двери и поднялся к себе в спальню. Кабинет и гостиную слабо освещала одинокая лампа, но в камине горел огонь, и по комнатам разливалось приятное тепло. Виллис, как всегда, не забыл о привычках своего хозяина — в соседней комнате, которая была устроена как раз для этого, Эштона дожидалась ванна с горячей водой. Он сбросил одежду и с наслаждением погрузился в горячую ванну, потом откинул голову и предался размышлениям. События нынешнего дня не шли у него из головы, и столбик пепла на длинной тонкой сигаре все рос, пока он не спохватился и не стряхнул его в стоявшую рядом на столике фарфоровую пепельницу. Рядом ней красовался хрустальный графин и всякие флакончики. Откинувшись назад, Эштон лениво следил, как струйка синеватого дыма ползет к потолку, а в усталой его голове так же лениво тянулась череда воспоминаний о давно прошедших днях. Он считал, что навсегда изгнал их из своей памяти, и сейчас с удивлением понял, что впервые они не причиняют ему боли.