Гелен: шпион века

Кукридж Эдвард

Гелену не хотелось, чтобы Германия выпускала инициативу из своих рук. Он устал заниматься чисткой авгиевых конюшен у американцев — пусть те сами ловят пробравшихся в их ряды коммунистических шпионов. Правда, время от времени ему все-таки приходилось браться за это малоприятное занятие.

Первым из подобных дел стало разоблачение бывшего офицера польской кавалерии полковника Грегора Ковальского. После того как в 1939 году Польша оказалась под немецким сапогом, Ковальский, вместе с другими польскими военнослужащими, через Балканы добрался до Франции, а оттуда попал в Англию. В Лондоне он был назначен адъютантом генерала Владислава Сикорского, который в июле 1943 года при таинственных обстоятельствах погиб в Гибралтаре. После войны Ковальский оказался в числе тех немногих польских офицеров, кто, вернувшись домой, начал сотрудничать с новым коммунистическим режимом. Более того, он пользовался у коммунистов безграничным доверием. В 1948 году Ковальский

был направлен в британскую оккупационную зону под личиной руководителя польской делегации по репатриациям. На самом деле главной целью его деятельности был шпионаж. В Германии он возобновил знакомство с британскими офицерами, которые помнили его как бесстрашного бойца, отличившегося в составе польской бригады во время высадки союзников и при Арнеме. И хотя некоторые из них отнеслись к нему с известной долей подозрения, галантный польский полковник часто получал приглашения в британские офицерские клубы, где из обрывков разговоров по крупицам добывал бесценную информацию. После одной такой командировки в американскую зону Ковальский вернулся в представительство польской миссии в Берлине, где взялся за создание самой сложной и разветвленной агентурной сети — с такой Гелену еще не приходилось сталкиваться. Имевшая кодовое название «Кольцо Кольберг», она с большим успехом функционировала целых три года.

«Кольцо Кольберг», хотя и накопило огромное количество информации военного характера, на самом деле основной своей целью ставило сбор политических разведданных о высших эшелонах власти. Польская сеть раскинулась от Берлина до Франкфурта-на-Майне и Кёльна. Своим главным заместителем Ковальский сделал завербованного им бывшего немецкого офицера по имени Хайнно Кунце, который представлялся специалистом в области истории искусства. В качестве официального прикрытия им служил антикварный магазин в американском секторе, принадлежавший некоей Марии Луизе Франкенберг. Кунце также задействовал свою любовницу Марию Кнут. Эту смазливую актрисочку поставили за прилавок как приманку для английских и американских клиентов. Как только дружба с иностранным офицером начинала развиваться в нужном направлении, Кунце приглашал того к себе домой. Во Франкфурте специально для этих целей у него имелась квартира. Агентурная сеть Ковальского также располагала еще одним любовным гнездышком — на шикарной вилле под Кёльном.

Система действовала эффективно, хотя результаты были не всегда предсказуемыми. Вероятно, будучи не в силах и дальше быть свидетелем того, как под давлением Ковальского его возлюбленная торгует собой, Кунце наложил на себя руки. А вот Мария Кнут, даже если и оплакивала его в душе, то все равно оказалась гораздо сильнее духом. Кнут и не думала прекращать свою шпионскую деятельность, только теперь она стала одаривать ласками и своего начальника-поляка. Главной целью «Кольца Кольберг» был специальный отдел, учрежденный незадолго до этого Теодором Бланком, министром в кабинете Аденауэра, который должен был заниматься подготовкой к созданию Вооруженных сил Западной Германии.

Варшавское начальство требовало от Ковальского все новых и новых данных о ходе формирования бундесвера, и он прилагал неимоверные усилия, пытаясь проникнуть за заветную дверь. Именно это стремление во что бы то ни стало заполучить секретные планы западных немцев стало причиной того, что команда Ковальского угодила в ловко расставленные немецкой стороной сети, допустив в свои ряды геленовского агента-контрразведчика. Операция была проведена поистине виртуозно.

У западногерманского БФФ (Федеральное ведомство по охране конституции) тогда имелся лишь скромный опыт сражений на полях холодной войны. Сказать по правде, в этом учреждении больше занимались такой явственной угрозой, которую представляли собой поднимавший голову неонацизм или же экстремистские левацкие группировки. Правда, в БФФ служил агент по имени Эрнст Больдт, прошедший подготовку в одной из геленовских шпионских школ. Теперь Ковальскому противостояли объединенные силы американцев, англичан, геленовской «Организации» и БФФ. Хотя о сплоченных действиях с их стороны говорить не приходилось, они все же поддерживали друг с другом связь и сообща распутали клубок, нить которого вывела их на «Кольцо Кольберг». Как только у них в руках оказалась мало-мальски важная зацепка, Больдт уже был готов взяться за дело. Для этого он на время превратился в «доктора Петерсена», официального представителя отдела Теодора Бланка, и принялся ждать, когда же «красная рыбка» клюнет на подброшенную наживку.

Ждать пришлось недолго.

Мария Кнут вскоре встретилась с «доктором Петерсеном» и тут же доложила Ковальскому, что ее новый знакомый очень обеспокоен планами перевооружения Германии и готов поставлять необходимую информацию. Он даже якобы обмолвился, что подыщет для нее ра. боту в своем ведомстве. Ковальский поспешил отправить начальству победную реляцию (которую геленов-ская «Организация» тотчас же перехватила) о том, что им удалось проникнуть в святая святых — ведомство Бланка. «Петерсен» был отрекомендован как новое ценное приобретение для польской агентурной сети. Гелен, совместно с американскими и британскими коллегами, взялся за сочинение для Больдта «особо ценных сведений». Ковальский ликовал, изучая записки «доктора Аденауэра» и «секретные планы» организационной структуры бундесвера и поставок американского оружия.

Поскольку непосредственное начальство Ковальского было кровно заинтересовано в том, чтобы отправлять дальше «наверх» информацию о милитаристских планах Германии, то в обратном направлении, сверху вниз, обычно следовали поощрения и похвалы. Ковальскому передали, что его сведения легли на стол самому маршалу Рокоссовскому, тогдашнему главнокомандующему Войска Польского. Увы, все, подобные этой, построенные на обмане игры рано или поздно кончаются. Разведке западных союзников из перехваченных ими радиосообщений «Кольбергу» стало понятно, что в Варшаве заподозрили неладное. Настало время решительных действий.

В мае 1952 года для Марии Кнут была подстроена ловушка. Ее арестовал в Кёльне агент британской разведки МИ-5, когда она получала от Ковальского почту «до востребования». Германская полиция взяла на себя остальных участников польской агентурной сети. В их числе оказались инспектор франкфуртской полиции Герман Вестбольд и служащая паспортного стола, средних лет женщина по имени Марианна Опельт. Сам Ковальский, благодаря отсутствию координации в действиях союзников, накануне ареста сумел скрыться из Западного Берлина и благополучно вернулся в его восточную часть. Процесс над участниками «кольбергской группы» стал первым подобным слушанием в Федеральном суде Западной Германии. Мария Кнут получила всего три года тюрьмы — по той причине, что врачи обнаружили у нее рак (два года спустя она умерла в тюремной больнице). Однако ни в Пуллахе, ни в разведорганах западных союзников не могли взять в толк, по какой причине инспектор Вестбольд также избежал сурового наказания, а остальные участники шпионской сети вообще, можно сказать, отделались легким испугом, получив всего по несколько месяцев тюремного заключения. Оказывается, судьи просто сочли их недалекими людьми и явными простофилями.

Разоблачения этой сети повлекли за собой новые удары по польской резидентуре. Во главе одной из ее разведывательных групп стоял капитан Влодек Камень, другую возглавлял старый профессионал с неудобопроизносимым именем Теодор Шчендзелот. На его след вышли агенты польского отдела геленовской «Организации». Первоначально они надеялись его завербовать и заставить вести двойную игру.

Шчендзелот до войны служил в польской военной разведке, но в 1938 году был арестован сотрудниками гестапо за шпионаж на территории Германии и приговорен к смерти. Однако вместо этого его отправили в концентрационный лагерь. Шчендзелот пережил Бухенвальд и в 1945 году был освобожден русскими вместе с другими узниками лагеря смерти Гросс Розен. Шчендзелот вернулся в Польшу, но в 1948 году снова оказался в Германии, теперь как тайный агент польской разведки. Судя по всему, склонность к риску уже вошла в его плоть и кровь.

Увы, фантазия этого поляка в который раз вытеснила на второй план шпионское мастерство. То, что выпало на долю Шчендзелота, не идет ни в какое сравнение с той снисходительностью, с какой отнеслись к немецким гражданам — участникам «кольбергского кольца». После ареста геленовские офицеры, досконально изучив его дело, не могли сдержать улыбки — какую откровенную «чушь» он порой отправлял своему начальству в Варшаву. Так, например, его донесение могло содержать подробнейшее описание «безмоторного самолета», который американцы якобы будут поставлять вновь создаваемым немецким ВВС. В другом донесении он заверял свое руководство, будто «число американских атомных бомб на территории Западной Германии составляет около шестисот». Правда, при этом он все же посылал в Варшаву хорошо начерченные карты и точные статистические данные о численности и дислокации американских и британских военных подразделений.

Второй раз в жизни этот убеленный сединами авантюрист представал перед Судом по обвинению в шпионаже. Его приговорили к тридцати годам тюрьмы, как заявил на суде сам Шчендзелот, «фактически, мне дали пожизненный срок». Его сообщники также понесли суровое наказание.

Контрразведывательные операции геленовской «Организации» увенчались успехом. Но Гелен воспринимал этот аспект своей деятельности как нечто вторичное. На первом месте для него неизменно стоял «позитивный шпионаж» — сбор разведданных о Советском Союзе и его сателлитах в той части мира, которая на пуллахов-ских картах была обозначена как «S-Block» (Советский блок). Правда, аресты в Германии польских, чешских) советских агентов также приносили известную пользу в этом деле — информацию можно было получить от тех из них, кто изъявлял готовность к сотрудничеству. Наученный опытом, Гелен отлично понимал, что в шпионском ремесле никогда не следует излишне расслабляться. Его в первую очередь интересовал сбор разведданных непосредственно на территории противника.