Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи, героя Эйлау и Бородина и безжалостного покорителя Кавказа

Погодин Михаил Петрович

Армия наша прибыла в местечко Голич на границе Венгрии, чрез которую лежал нам путь. Отовсюду окружены мы были французскими отрядами конницы, и арьергард наш находился уже в самом близком расстоянии от армии, дабы не подвергнуться опасности быть отрезанным.

В перемирии, заключенном с австрийским императором, упомянуто было, что русские беспрепятственно отступают в свои пределы, но время и направления были назначены.

Кажется, в сем снисходительном позволении не имели мы нужды, ибо неприятель следовать за нами в такую страну, какова Венгрия, и в позднее время осени не мог. Не мог также быть уверенным, чтоб Австрия, имея в готовности армию эрцгерцога Карла и войска эрцгерцога Фердинанда, расположенные в Цнайме, не усмотрела выгоды перервать перемирие, что Наполеона поставило бы в самое затруднительное положение.

Я не описал

Аустерлицкого сражения с большою подробностью, ибо сопровождали его обстоятельства столько странные, что я не умел дать ни малейшей связи происшествиям. Случалось мне слышать рассуждение о сем сражении многих достойных офицеров, но ни один из них не имел ясного о нем понятия, и только согласовались в том, что никогда не были свидетелями подобного события. Нет сомнения, что впоследствии составятся описания, но трудно будет дать им полную доверенность, и скорее могут быть с точностью определены частные действия, нежели соотношения их между собой и согласования действий со временем.

О сражении Аустерлицком можно, кажется, сказать, что каждой части войск предоставлено было действовать отдельно, с условием притом ни себе не ожидать, ни другим не давать вспомоществования, и для лучшего успеха полезно было бы даже забыть, что на том же самом поле и в то же самое время были еще другие русские войска.

Так разделенных нас и лишенных взаимного вспоможения предоставила судьба пред лицом неприятеля, и он, трепещущий имени русского, осмелился быть победителем!

«Non adeo has exosa manus victoria fugit.

Vergilius» [17] .

В половине января месяца 1806 года армия наша, возвратясь в свои пределы, расположилась на квартирах в Волынской губернии.

Я с ротою моею отправлен в 3-ю дивизию генерал-лейтенанта барона фон дер Остен-Сакена, расположенную около местечка Щавель Виленской губернии.

В непродолжительном времени вышли за прошедшую войну награды. Многие весьма щедрые получили за одно сражение при Аустерлице, мне за дела во всю кампанию дан орден Св. Анны 2-й степени, ибо ничего нельзя было дать менее. Напоследок по отличному отзыву обо мне главнокомандующего и ходатайству генерал-адъютанта Уварова я произведен в полковники, обойдя одного старее меня в чине. По расположению ко мне начальства, я должен был и то принять за величайшую награду, хотя в одном чине был я без малого девять лет.

17

«Я не столь ненавистен победе, чтоб не решиться на все во имя великой надежды» (Вергилий. Энеида. 435. Пер. С. Ошерова).

…В помощь Пруссии назначена армия под начальством генерала барона Беннигсена. В состав сей армии поступили свежие войска, не бывшие в прошедшем походе, и она состояла из 2-й дивизии генерал-майора графа Остермана Толстого, 3-й генерал-лейтенанта барона фон дер Остен-Сакена, 4-й генерал-лейтенанта князя Голицына, 6-й генерал-майора Седморацкого. Кавалерия непосредственно принадлежала дивизиям, но, по обстоятельствам отделяемая от оных, составлялась особыми частями.

Под начальство генерала графа Буксгевдена поручена другая армия, также из четырех дивизий состоящая.

Наполеон… при городе Ауэрштедте совершенно разбил прусские войска… пошел с армией к Варшаве, извещен будучи о приближении к ней наших войск.

В Белостоке сошлись (наши) армии, и начальствующие ими, не будучи приятелями прежде, встретились совершенными злодеями.

Наполеон занял Варшаву.

В сие время прибыл к командованию обеими армиями генерал-фельдмаршал граф Каменский. Опытный начальник при первом взгляде увидел, сколько опасно положение войск наших, рассыпанных на большом пространстве. Он приказал поспешнее собрать войска. Близость неприятеля не допускала сделать того иначе, как отступивши некоторое расстояние.

Армия наша начала сосредоточиваться отступая… не могли, однако же, некоторые части войск избежать неравной борьбы с неприятелем… При местечке Лопачин атакован был превосходными силами генерал-майор граф Пален (Петр Петрович). Он шел на сборное место дивизии и от оного находился не более 1 мили с половиной. Столько не безопасны были сообщения между войск наших. Граф Пален имел к отступлению кратчайшую дорогу на местечко Голымин и ту выгоду, что лесистые места препятствовали неприятелю действовать многими силами, а сверх того в Голымине он мог найти наши войска. Но должно отдать справедливость благоразумной

предусмотрительности его, что, невзирая на большие гораздо трудности, он взял направление на отряд генерал-майора Чаплица, расположенный у местечка Цеханов, который плаче был бы отрезан и впоследствии мог быть уничтожен. При сем отряде находился я с тремя ротами артиллерии и легко мог видеть, что направление его на Цеханов не приносило никакой пользы, но было следствием одного неблагоразумного распоряжения графа Буксгевдена. Фельдмаршал, узнав о том и сделав строгое замечание за нелепое раздробление сил, приказал отряду немедленно возвратиться, но уже мы были на месте и, утомленные грязною чрезвычайно дорогой, не могли тотчас выступить обратно. По счастию, генерал граф Пален искусным сопротивлением продлил сражение и не прежде присоединился к отряду генерала Чаплица, как уже поздно вечером, и потому неприятель не мог воспрепятствовать нам соединиться с войсками при местечке Голымине. Когда на другой день возвращались мы к оному, неприятель проходил по той прямой дороге, о которой сказал я выше, но мы одним часом времени его предупредили.

Прибыв в Голымин 14 декабря, нашли мы 7-ю дивизию генерал-лейтенанта Дохтурова, 5-ю генерал-лейтенанта Тучкова, 1-ю и часть 4-й дивизии генерал-лейтенанта князя Болицына из армии генерала Беннигсена.

Неприятель начал перестрелку. Войска его были в малых силах и по большой части состояли из кавалерии под начальством принца Мюрата. Ужасное превосходство было на нашей стороне, и если топкие места покоряли нас не самому выгодному устроению войск, которые расположились на двух дорогах, почти под прямым углом сходящихся, то неприятель менее имел удобности, занимая средину, лесом и мелким кустарником покрытую. Против восьми его пушек мы имели до восьмидесяти орудий, вся 5-я дивизия нашлась излишнею по тесноте местоположения и составляла резерв, тогда как неприятель не имел других стрелков, кроме спешенных конных егерей. Совершенно от нас зависело уничтожить принца Мюрата, но мы довольствовались пустою перестрелкой, и Мюрат был атакующим. В течение непродолжительного времени пришла сильная неприятельская кавалерия, но число артиллерии его не увеличилось, ибо она по причине болотистых мест и дорог, в то время года непроходимых, не могла следовать равною с нею скоростью. Та же самая причина препятствовала пехоте, и она прибыла в весьма незначительном количестве.

По старшинству, думать надобно, командовал с нашей стороны генерал Дохтуров, но справедливее сказать, не командовал никто, ибо, когда послал я бригадного адъютанта за приказанием, он, отыскивая начальника и переходя от одного к другому, не более получаса времени, был по крайней мере у пяти генералов и ничего не успел испросить в разрешение. Между тем неприятель сделался предприимчивее и непонятным образом успел обойти левое наше крыло, что не иначе могло произойти, как от нашей оплошности, но избыток сил вскоре восстановил порядок. Должно отдать справедливую похвалу храбрости генерал-майора князя Щербатова: когда полк его, Костромской мушкетерский, расстроен будучи большою потерею, должен был уступить удачной атаке неприятеля, он взял знамя, бросился вперед, и неприятель обратился в бегство. К вечеру стали очевидно уменьшаться войска наши и заметны были многие в линиях интервалы. Легко было понять, что не таков должен быть порядок при отступлении и что войска отходили, конечно, не по приказанию, но по произволу. Долго не смел я отступить без приказания; согласил я подполковника князя Жевахова с двумя эскадронами Павлоградского гусарского полка идти, и мы отправились в ту сторону, где видно было более отступающих. Пройдя местечко Голымин, взял я направление на местечко Маков. Правый фланг войск наших, состоявших из отряда генерал-майора Чапдица, видя, что левый фланг отступил, и никак не ожидая, чтобы местечко Голымин, занимавшее центр нашей позиции, могло быть оставлено нами прежде, нежели пройдут последние войска, беспечно подошел к нему, но у самого местечка встречен был картечными выстрелами. Внезапный сей случай привел в замешательство Екатеринославский и Владимирский мушкетерский полки, темнота способствовала беспорядку, и два орудия достались в добычу неприятелю.

Таким образом кончилось сражение, имевшее для нас одну ту пользу, что мы развлекли силы неприятеля и собою заняли некоторую часть оных. Но простителен ли подобный расчет, когда употреблены на то средства в три раза более тех? Что бы с таковыми сделал Наполеон?

В 5 верстах от Голымина, в селении Ключницы, нашел я в господском доме несколько генералов, и, конечно, они не вместе с нами приехали, ибо застал уже их спящих, а на полу остатки кушанья свидетельствовали, что сон не происходил от голода.