Генерал Ермолов
Шрифт:
Алексей Петрович побывал и во многих других городах и закончил свое путешествие по Крыму в Карасу-Базаре, где квартировала одна из артиллерийских рот его инспекции.
Из Крыма Ермолов уехал в Дубно, где находилась квартира резервного отряда, начальником которого назначил его государь. Там Алексей Петрович влюбился в «девицу прелестную», да так, что уже готов был жениться. Лишь «недостаток состояния с обеих сторон» помешал этому. Настоящей же его страстью была служба. Он понимал, что только она дает ему средства для «приятного существования».
«Итак, надо было превозмочь
Алексей Петрович рвался в действующую Молдавскую армию князя Петра Ивановича Багратиона, а его вызвали в Петербург и назначили командиром гвардейской бригады с добавлением к годовому жалованью шести тысяч рублей. Оставшийся на месте полковник Лев Михайлович Яшвиль удостоился ордена Святой Анны первого класса, хотя вся ответственность за охрану западной границы в то время лежала на Ермолове. Его, однако, обошли, не изъявили даже благодарности. Объяснился с военным министром Михаилом Богдановичем Барклаем-де-Толли. Тот «с важностью немецкого бургомистра весьма хладнокровно отвечал»:
— Это правда, упустил я службу вашу.
Обиженный Ермолов стал просить министра направить его бригадным командиром на Кавказскую линию, мотивируя это необходимостью лечиться минеральными водами. Проницательный Михаил Богданович сказал:
— Зная о благоволении к вам государя и будучи уверен, что он не согласится на это, вы хотите таким образом заставить меня дать вам награду.
Александр I действительно не согласился бы на перевод Алексея Петровича на Кавказскую линию, коль отказал инспектору артиллерии отправить его даже в кратковременную командировку в Прибалтику для осмотра тамошних оборонительных укреплений. Больше того, велел передать, что отныне все назначения Ермолова будет определять он сам.
При встрече с Ермоловым император поинтересовался, сообщили ли ему его повеление, и прибавил:
— Зачем отправлять тебя из Петербурга? Я помешал этому. Скоро и без Кавказа будет много работы{160}.
Тильзитский мир оказался непрочным. Англия отказалась от посредничества России в урегулировании ее отношений с Францией. Александр I вынужден был присоединиться к континентальной блокаде. Прекращение торговли с Великобританией отрицательно сказалось на экономике империи: вырос бюджетный дефицит, дело шло к финансовому краху. Все это вызвало недовольство и помещиков, и купцов. В Петербурге поговаривали о возможности очередного дворцового переворота.
Александр I пошел на нарушение условий континентальной системы, приняв в 1810 году новый таможенный тариф. Обострились противоречия и по вопросам международных отношений. Наполеон не скрывал своих намерений обеспечить за Францией господство над всем миром. И царь не отказался от мысли взять реванш за поражения под Аустерлицем и Фридландом.
Обе стороны открыто стали готовиться к войне. Она была неизбежной. Не исключалась даже возможность нанесения упреждающего удара.
В начале марта конная гвардия во главе с великим князем Константином Павловичем двинулась в Литовскую губернию. Через несколько дней Ермолов получил приказ вступить в командование всей гвардейской пехотой в составе шести полков и Морского экипажа и двинуться в том же направлении — на запад.
Глава третья.
1812 ГОД. ОТСТУПЛЕНИЕ
НАЧАЛО ВОЙНЫ
11 июня 1812 года во всех ротах и эскадронах армии вторжения, ожидавших наведения понтонных мостов через Неман, читалось воззвание Наполеона. Напомнив о победах французского оружия, обвинив Россию в отступлении от условий Тильзита, заявив о долге соотечественников перед союзниками, император пообещал солдатам славу и прочный мир. Они верили своему кумиру.
«Ах, отец, идут удивительные приготовления к войне, — писал один молодой француз домой. — Старые солдаты говорят, что они никогда не видели ничего подобного. Это правда, ибо собираются громадные силы. Мы не знаем только, против одной ли это России. Я хотел бы, чтобы мы дошли до самого конца света»{161}.
Он, этот восторженный юноша, не мог даже представить себе, что «конец света» находится не так далеко — между двумя русскими реками: Березиной и Москвой.
Первым должен был переправиться на русский берег у деревни Понемонь корпус маршала Луи Даву. К вечеру он подошел к реке и затих в приготовленных природой укрытиях. За ним двинулись войска Мишеля Нея, Шарля Удино, Этьена Нансути, Людовика Монбрена и императорская гвардия. Строжайше запрещалось разводить огни, нарушать тишину, чтобы дымом костров и шумом не привлечь внимание противника.
Остальные части перешли границу позднее, 18 июня: вице-король Италии Евгений Богарне форсировал Неман со своими войсками у селения Прены, а генерал Жером Бонапарт — у города Гродно.
Слева и справа действия этих группировок Великой армии обеспечивали два корпуса: прусский Жака Макдональда и австрийский Карла Шварценберга. Во втором эшелоне стояли в полной боевой готовности войска под командованием маршалов Клода Виктора и Пьера Ожеро, а также другие резервные части. Всего для броска на Россию Наполеон развернул 678 тысяч человек и 1372 орудия. Такой концентрации столь больших сил на направлении главного удара еще не знала кровавая история Европы{162}.
Главным содержанием стратегической концепции Наполеона было стремление навязать противнику генеральное сражение, чтобы мощным ударом своей армии уничтожить его живую силу и тем добиться победы в кампании или даже в войне в целом. Осуществление этой идеи приносило ему успех в прошлом. Он верил в свою звезду и в неизбежном теперь столкновении с Россией.
— Я иду на Москву и в одно или два сражения все кончу. Император Александр на коленях будет просить у меня мира, — убеждал Наполеон Доменика Прадта накануне вторжения в Россию.