Генерал Ермолов

Лесин Владимир Иванович

Алексея Петровича снова обошли. «Не хотят видеть, что я сделал», — жаловался он Александру Васильевичу Казадаеву.

Ермолов обладал удивительной способностью притягивать к себе людей и не менее поразительным умением наживать врагов, особенно «в высших слоях общества». Многие сторонились язвительного генерала, опасаясь попасть ему на язык. Сам он понимал, что недостаток сдержанности — верный признак отсутствия у него благоразумия и причина всех его бед по службе, но не мог отказать себе в удовольствии потешиться над удачливыми подлецами на военном поприще.

10 мая император французов остановил войска, так и не показав своим маршалам,

как надо бить русских. 17 мая Витгенштейн, в полной мере явивший свою неспособность командовать армией, уступил должность Барклаю-де-Толли. Ермолов утверждал, что редко можно встретить генерала столь ничтожного в военном ремесле. В личной храбрости, однако, он ему не отказывал.

Под начало Ермолова Барклай-де-Толли передал вторую гвардейскую пехотную дивизию в составе четырех полков. В то же время другие генералы, «гораздо менее способные», получили от него корпуса. С надеждой отличиться в сражении можно было расстаться, ибо гвардию больше держали в резерве, чем бросали в бой. Решил просить об увольнении — отказали. С чувством омерзения к военному ремеслу вынужден был служить до окончания войны.

«Я себя… знаю и клянусь всем, что свято, не служить более, — писал Алексей Петрович другу. — Хочу жить, не быть игралищем происков, подлости и произвола и не зависеть от случайностей.

Мне близко уже к сорока годам, ничем не одолжен, исполнил обязанности, излишне балован не был, не испортился. Служить не хочу и заставить меня» никто не может^{334}.

Столь крутой поворот в развитии войны после смерти Кутузова поверг в уныние монархов России и Пруссии, и они обратились к императору Франции с предложением о перемирии… Оно было подписано 23 мая 1813 года в Плесвице.

Перемирие предложили монархи-союзники (Александр I и Вильгельм Фридрих III), но в нем нуждался и Наполеон. Оно заключалось на шесть недель, но фактически продолжалось на три недели больше. Лишь в полночь 30 июля во французский авангард было передано заявление союзников о возобновлении военных действий. За это время противники пополнили армии резервами, оружием, припасами; солдаты и офицеры отдохнули, подлечились. В начале августа обе стороны готовы были продолжить кровопролитие. Даже Австрия сделала свой выбор, объявив о разрыве с наполеоновской Францией, что далось ей очень нелегко. Швеция — тоже.

С какими силами противники вступили в осеннюю кампанию 1813 года? Союзники имели без малого 522 тысячи штыков и сабель и почти 1400 орудий. У Наполеона находилось в строю 440 тысяч человек и 1200 пушек ^{335} . [1]

Союзники разделили свои силы на три армии: Богемскую, Северную и Силезскую, каждая из которых насчитывала соответственно 261, 162 и 99 тысяч человек. Командование первой возлагалось на отменно храброго австрийского фельдмаршала, но посредственного полководца Шварценберга. Вторую возглавил наследник шведского престола, бывший маршал Франции Бернадот. Третья досталась энергичному, но малообразованному прусскому генералу Блюхеру.

1

По данным А.И. Михайловского-Данилевского, общая численность войск союзников была на 30 тыс. больше. Думаю ближе к истине был всё-таки Н.А. Орлов.

После возобновления военных действий события развивались с переменным успехом: то союзники били французов, то французы били союзников. Особенно серьезное поражение русско-прусско-австрийские войска потерпели в середине августа в двухдневном сражении под Дрезденом. Потеряв там до тридцати тысяч человек, они двинулись в Богемию^{336}.

После неудачи под Дрезденом Александр I решил взять реванш под Кульмом. Командование союзными войсками он возложил на Барклая-де-Толли. В сражении 17 августа участвовали только войска Витгенштейна и Милорадовича, пехотный корпус и гвардия под началом Остермана-Толстого. На следующий день русские составили большую часть Богемской армии. Однако обо всем по порядку…

Граф Остерман-Толстой с пехотным корпусом и всей гвардией, во главе которой после заболевания Николая Ивановича Лаврова неожиданно оказался Ермолов, получил предписание отступать в Богемию через Максен. Александр Иванович немедленно уведомил об этом Алексея Петровича. Генералы съехались где-то между Доной и Пирной.

Алексей Петрович, хорошо знавший географию Саксонии и Богемии из истории походов Фридриха Великого, рассказа адъютанта Михаила Александровича Фонвизина, только что вернувшегося с рекогносцировки местности, и собственных впечатлений, стал страстно убеждать графа в необходимости отступления всех подчиненных ему войск через Петерсвальде:

— Ваше сиятельство, я лишь вчера прибыл из Гигсгюбеля, где обедал у великого князя Константина Павловича, и еще раз ознакомился с этой местностью, которую и без того хорошо знаю. Если вы прикажете отступать на Максен, весь отряд наш будет окружен неприятелем и неизбежно потерпит поражение. В доказательство того предлагаю отправить по этому пути обоз с инструментами. Ручаюсь, мы его никогда уже не увидим.

Действительно, обоз с инструментом и кассой лейб-гвардии финляндского полка, так обременявший войска, стал легкой добычей французов.

На совещании генералов, состоявшемся на лесной дороге, было решено отступать через Петерсвальде: Остерман-Толстой с пехотным корпусом и первой гвардейской дивизией из селения Пирна, а Ермолов со второй гвардейской дивизией из поселка Дона.

15 августа русские войска под командованием А.П. Ермолова и принца Е.А. Вюртембергского опрокинули неприятеля у Кричвица, Котты и Кольберга. Гвардейские егеря во главе с достойным А.И. Бистромом выбили французов с высот Цегиста. Кавалерия под началом К.Б. Кнорринга и других неустрашимых генералов совершила блистательные атаки на пехоту противника и загнала ее в лес.

В ходе боя. храбрый генерал-майор К.Б. Кнорринг примчался к А.И. Остерману-Толстому, чтобы доложить об успехе. А.П. Ермолов прервал его:

— Генерал, вы сначала довершите дело, а потом приезжайте рассказывать о своих подвигах.

Смущенный Карл Богданович, извинившись, умчался назад. Впоследствии он совершит еще немало подвигов и порадует ими своего знаменитого отца Богдана Федоровича Кнорринга.

Путь в Богемию через Петерсвальде проходил по узкой извилистой дороге. В двух местах, у Гигсгюбеля и Геллендорфа, он пресекался французами. Поэтому отряд Остермана-Толстого, при котором было около тридцати легких пушек, растянулся. Александр Иванович начал уже раскаиваться, что принял совет Ермолова. Алексей Петрович, приказав войскам идти тише, сказал графу: