Генерал Ермолов
Шрифт:
— Деревенщина, — процедила она сквозь зубы.
— Дочь ваша красива, госпожа, но совсем на вас не похожа, — усмехнулся казак. — Ой, боязно мне и невдомёк, как справлюся с недотёпой Мажитом, тщеславным старцем и строптивой молодухой. Я стану называть вашу дочь Исой, госпожа. Это так — для сохранения тайны. Вы уж прикажите ей слушаться меня до той поры, пока не сдам на руки супруга.
— Твой строгий бог и молитвы безутешной матери помогут тебе, — заверила казака Этэри-ханум.
— Сначала я должен вернуть коня, — буркнул Фёдор. — Без Соколика я отсюда не уйду.
— Конь ждёт тебя у ворот.
— Йовта жив? — изумился Фёдор.
— Если б он не был живуч, разве люди стали б называть его поганцем? — хозяйка Коби чарующе улыбалась ему. — Он хочет торговать своею жизнью. Послушаем, что он нам скажет.
Всю дорогу, до самых крепостных ворот, Этэри-ханум шла рядом с Фёдором, держа его ладонь в своей.
«Ну и дела! — думал казак, стараясь скрыть усмешку. — Когда ж это я так, рука об руку с бабой гулял? Ну если только когда женихался с Машенькой, да сразу после сватовства, а так... И как же Абубакар такое жене дозволяет? Ну и дела!»
— Известно мне, казак, что говорил ты о нашем Оче ругательные слова, — речь Этэри-ханум журчала сладко, словно водица в первом вешнем ручейке. — Называл его будто бы евнухом. Напрасно. Оча не только отважный воин, но и умный царедворец. Он, мудрейший из мудрых, сумел исправить мою ошибку...
— Разве госпожа может ошибиться? — Фёдор вовсю старался стать таким же, как Оча, умным царедворцем.
— Я не смогла убить Йовту. — Этэри-ханум сверкнула ореховыми очами. — Но Оча...
— Неужто толстяк Йовту заколол?! — воскликнул Фёдор простодушно.
— О нет! Но он разогнал шайку по окрестным ущельям и вынудил поганца вступить в переговоры! Жаль, что ты — друг и соратник Ярмула — не видел, как наш славный Оча держится в седле! Как разит он врага отравленным остриём своей пики!..
— Ах, госпожа! Если б остриё твоей стелы было сдобрено ядом, нам не пришлось бы сейчас...
Но Фёдор не успел договорить. Они вышли за ворота. Противоборствующие стороны расположились одна против другой на небольшой поляне. Раскидистые кроны лиственниц осеняли пространство под крепостной стеной. Там, под сенью изумрудной хвои, их дожидался и достославный Оча в окружении соратников, и Мажит, принявший живейшее участие в утренней схватке. Тут же был и Йовта в окровавленной повязке, верхом на Ёртене. Аймани снова стояла у его стремени. За их спинами толпилось некогда свирепое воинство. Нет, всадники из отряда Йовты не выглядели ни усталыми, ни удручёнными. В их рядах Фёдор не заметил раненых, но воинство Йовты заметно поредело. Там, при переправе через Эдису, Фёдор насчитал не менее дюжины нагруженных тюками верблюдов и не менее пятидесяти всадников. Он слышал и разговоры Абубакара с Очей: по их подсчётам под стенами Коби неотлучно находилось ещё не менее полутора сотен человек. Теперь же Фёдор насчитал два десятка всадников и примерно столько же пеших воинов. Все — в кольчугах, вооружены до зубов, на лицах, покрытых запёкшейся кровью, выражение злобы и решимости. Среди них были пятеро лезгинцев. Фёдор опознал их по знакам боевых подвигов: головам вражеских воинов, притороченным к сёдлам. Один
— Почтение тебе, Этэри-ханум, — пророкотал Йовта.
Он поклонился, кольца кольчуги скрипнули.
— Годы и тяжкие испытания не властны над твоей красотой! Глаза твои блистают подобно звёздам, стан прям, походка легка...
— ...твой данник Абдаллах убил обоих моих сыновей..
— На всё воля Аллаха! Их убила война. — Йовта ухмыльнулся. — Твои сыновья приняли прекрасную смерть. В этом участь любого отважного бойца. И я...
— ...тебя ждёт скорая и страшная смерть! — Этэри-ханум уронила руки вдоль тела. Шёлковая ткань чадры, соскользнув, обнажила нижнюю часть её лица.
— Годы не властны над твоей красотой, хозяйка Коби! — повторил Йовта. — Твоя вотчина родит мужественных воинов. Даже Йовте оказалось не по силам покорить прекрасную страну, которой правит такой славный род. Йовта складывает оружие!
Окованный железом щит и пика упали на землю.
— А твои джигиты? — спросил Оча. — Они тоже готовы сложить оружие?
— Мои воины — не рабы. Они вольные люди. Я не властен над ними в таком важном деле. К тому же до нас дошли тревожные слухи. Известно ли тебе, хозяйка Коби, что твой родственник, Ярмул, волк, видевший дождь, приказал своим офицерам не брать пленных?
— Нам известны распоряжения правителя Кавказа, — торжественно ответил Оча. Старый вояка едва держался на ногах, подпираемый воинственного вида оруженосцами. Его бритый череп покрывала, подобно чалме, окровавленная повязка, левая рука висела плетью.
— Мы — подданные русского императора и строго следуем всем указаниям его наместника! — заявил воевода Коби.
— Аллах да покарает грешников, — заметил Йовта.
— Да будет так! — откликнулась Этэри-ханум.
— Итак: повинуясь воле Ярмула, я отпускаю моих джигитов, слагаю с себя обязанности командующего армией, снимаю осаду и прощаю князьям Коби нанесённые мне личные обиды...
Этэри-ханум стояла, низко опустив голову.
— Мерзкий поганец, выкормыш шайтана, грязный пёс, слабоумная обезьяна... — шептала она.
— Речи твои странны... — попытался возразить Оча.
— Да, я подверг одного из соратников Ярмула жестокой казни, и ты, хозяйка Коби, и твои люди видели это. Но разве мог я поступить иначе, не поправ свою честь? Младший сын убитого мною владетеля Кураха — мой кровник. А дал священную клятву посчитаться с ним, и я посчитался! И теперь, когда позор рода Йовты смыт кровью, я желаю мира.
— Речь твоя туманна. — Этэри-ханум подняла голову. — Говори яснее!
— Я дарю жизнь посланцу Ярмула! — крикнул Йовта. Ёртен встрепенулся под ним, вскинул голову, словно намереваясь встать на дыбы.
Аймани вскрикнула, повалилась на землю. Что с ней? Устала? Обессилела от горя? Фёдор обнажил Митрофанию.
— Ах вот оно что! — захохотал Йовта. — Подойди ближе, казак! Смотри: Йовта безоружен!
Фёдор усмехнулся:
— Грязный предатель отдаёт приказания казаку? Эх, чудные же у вас обычаи! Христианину не понять...