Генерал Скоблин. Легенда советской разведки
Шрифт:
К ужасу некоторых корниловцев, «ненужным и дряблым» оказался один из старейших ударников, первопоходник, бывший в охране вдовствующей императрицы полковник Левитов. За отказ вступить во «Внутреннюю линию» он был исключен Скоблиным из полкового объединения. (В 1937 году, после таинственного исчезновения Николая Владимировича, Левитов будет восстановлен в родном полку. Однако о тех событиях он предпочитал никогда не вспоминать. Даже в своих мемуарах, выпущенных спустя почти 40 лет, он ни словом не обмолвился о причинах исключения. Словно и не было такового никогда. А ведь рассказать ему было что. Вместо этого он ограничился пассажем: «Многомиллионная эмиграция все ожидала падения диктатуры большевиков на Родине и позабыла про свои обязанности бдительности за работой противника. Большевики этим воспользовались, и 23 сентября 1937 года ими снова было произведено похищение, жертвой которого стал на этот раз генерал Миллер. Для Объединения корниловцев это было двойным ударом: помимо самого факта похищения генерала Миллера, пало подозрение на возглавляющего Объединение генерала Скоблина, которого старшие офицеры PОВС пригласили дать свои показания в комиссариате полиции, но он уклонился от этого бегством. Его жена, бывшая певица Надежда Васильевна Плевицкая, была по этому делу осуждена французским судом на двадцать лет каторжных работ.
Последствия поступка Скоблина и Надежды Васильевны Плевицкой для Объединения чинов Корниловского ударного полка были очень тяжелы, помимо чисто моральных переживаний, еще и оттого, что возглавляющим Объединение был назначен бывший тогда в Болгарии полковник Кондратьев, прибывший во 2-й Корниловский ударный полк во время окончания боев в Крыму из Египта, и был зачислен в полк только в Галлиполи, где был фельдфебелем 5-й роты. Послужного списка его я не видел, но он был, по его словам, георгиевским кавалером. В войну 1941–1945 годов он боролся с большевиками в Сербии, где, будучи смертельно ранен и умирая, просил передать корниловцам, что он „умирает за полк“. Но, несмотря на это, и помимо него кандидатами на пост возглавляющего тогда могли быть из числа старых корниловцев: командир 1-го Корниловского ударного полка полковник Гордеенко, командир 2-го полка полковник Левитов… Но тогда почему-то они этого назначения не заслужили, хотя вины за собой по делу Скоблина не только не имели, но некоторые из них даже предупреждали начальство о его ненормальном поведении, но нам не верили».
Почему же Левитов промолчал? Могу лишь высказать свое предположение. Одним из неписаных законов Русского общевоинского союза было: «Сор из избы не выносим». Кавалер ордена Святого Николая Чудотворца, председатель парижского отделения Общества галлиполийцев не мог поступить иначе. Как бы ни было тяжело у него на душе, какая бы обида ни разрывала сердце, он был человеком чести. Таких нынче уже почти нет.)
Миллер был в восторге от деятельности Скоблина. О том, что генерал использует эти поездки для вербовки неофитов «Внутренней линии», председатель Русского общевоинского союза даже не догадывался. Больше того, он назначил главного корниловца начальником группы чинов 1-го армейского корпуса в Париже. Это произошло в тот момент, когда в отставку был отправлен Шатилов.
Не председатель Русского общевоинского союза генерал Миллер был инициатором отставки Шатилова. События развивались сами собой. Начало опалы Шатилова было положено через несколько месяцев после несостоявшихся дуэлей.
В октябре 1933 года генерал Неводовский подал рапорт о выходе из РОВС. Он с горечью указывал на постоянные интриги Шатилова против «Объединения участников 1-го Кубанского, Степного и Дроздовского походов». Но и этого ему показалось явно мало, и неожиданно для всех он выразил глубочайшие сомнения в законности производства Шатилова в чин генерал-майора и в праве ношения им ордена Святого Георгия 3-й степени. Досталось и самому Миллеру. Неводовский сказал ему: «Ваш предшественник, генерал Кутепов, считал Шатилова карьеристом, интриганом и негодяем. Почему же Вы слепо верите ему, и не доверяете походникам, людям кристальной чистоты?» Председатель РОВС тогда промолчал…
Тут необходимы объяснения. Союз участников Первого Кубанского генерала Корнилова похода был создан в Югославии. Председателем главного правления стал генерал-лейтенант Казанович. Отделы функционировали в Югославии, Чехословакии, Болгарии, Польше, Греции и Франции (Союз Первопоходников). Однако перед 15-летним юбилеем основания Добровольческой армии и ее первых походов неожиданно для всех группой офицеров была предпринята попытка создания нового «Союза добровольцев». В РОВС обвинили во всем генерала Деникина. 9 ноября 1932 года бывший главнокомандующий Вооруженных сил Юга России отправил ответ Миллеру, в котором писал: «РОВС, существованию которого я придаю большое значение в силу возможностей активной борьбы и в целях поддержания в моральном и материальном отношении заброшенного на чужбину воинства, переживает тяжелый кризис». Деникин отказался вмешиваться в историю с новым союзом, но обещал сообщить свою точку зрения его организаторам «в твердой уверенности, что они посчитаются с ней и не предпримут никаких шагов, которые могли бы подорвать существование РОВС».
30 апреля 1933 года Миллер направил в отделы Русского общевоинского союза специальный циркуляр № 380, в котором уведомлял, что в сентябре 1932 года в Париже без его разрешения и ведома был создан «Союз добровольцев», не входящий в состав РОВС. Новая организация преследовала те же цели, что и РОВС, почти полное совпадение демонстрировали и положения его устава. Он привлекал в свои ряды всех добровольцев, участников Белой борьбы на всех фронтах. Таким образом, «Союз добровольцев» представлял, по мнению генерала Миллера, организацию, как бы параллельную РОВС, но независимую от него. Больше того: в случае успешной деятельности «Союз добровольцев» мог бы переманить к себе многих чинов Русского общевоинского союза. Миллер запретил чинам РОВС входить в состав нового союза, а те, кто уже туда вступил, должны немедленно его покинуть или выйти из РОВС. В письме генералу Абрамову от 1 мая он добавлял, что генералу Неводовскому за создание сначала объединения, а потом «Союза Добровольцев» был объявлен строгий выговор председателем союза офицеров — участников войны генералом Эрдели.
Однако в личной переписке ближайших соратников Миллера — генералов Абрамова и Стогова высказываются весьма серьезные опасения в целесообразности подобного распоряжения председателя РОВС. Ведь за вновь сформированным «Союзом добровольцев» никаких славных дел не было, а запрет на членство в нем непременно породит интерес у чинов РОВС. Миллер узнал об этом и в письме Абрамову от 25 мая подробно описывал ход событий вокруг «Союза добровольцев» и генерала Деникина, доказывая правомерность и необходимость своего приказа.
Заявление Неводовского произвело эффект разорвавшейся бомбы. Несколько месяцев весь русский Париж только и делал, что обсуждал Шатилова с его погонами и орденами. В полемику были втянуты все, взаимные оскорбления, подаваемые под видом сарказма, стали восприниматься как нечто само собой разумеющееся. В результате умудрились переругаться между собой даже члены «Общества первопоходников», последовали вызовы на дуэль, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Масло в огонь подлил председатель Союза кавалеров ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия генерал от кавалерии фон Кауфман-Туркестанский, который привел 25-ю статью статута как бесспорное доказательство: «Удостоенный Думою к получению ордена Святого Георгия 3-й степени награждается оным не иначе, как с Высочайшего утверждения».
Однако с этим не все было так просто, как хотелось бы недоброжелателям Шатилова. Генерал был представлен к ордену за отличие в боях у Битлиса. В тот момент государя императора уже не было, равно как и не было какой-либо верховной власти в стране. Поэтому совершенно естественно, что орден не был утвержден. Однако из этого вовсе не следовало, что Шатилов сам подделал представление к награждению.
Не остались в стороне от очередного громкого скандала в эмиграции и советские газеты. В одном из своих фельетонов Ильф и Петров писали: «Идейные позиции подняты на неслыханную принципиальную высоту. Кипит борьба, печатаются сенсационные разоблачения. И потрясенные белые шоферы в волнении давят на парижских улицах ни в чем не повинных французских рантье.
А спор вот из-за чего.
„Последние новости“ заявили, что генерал Шатилов никакой не генерал, а полковник и генеральский чин возложил на себя сам, без посторонней помощи.
„Возрождение“ заволновалось. Это что же такое? Большевистская самокритика?
Нет, генерал! И не сам на себя возложил, а на него возложили. И есть документы и свидетели. Но документов „Возрождение“ почему-то не предъявило и свидетелей не показало.
В дело впутался Деникин: „Милостивый государь, господин редактор. Позвольте через посредство вашей уважаемой газеты…“