Generation Kill (Поколение убийц)

– 1-

Познакомьтесь с морпехами из роты Браво – самодовольными, закаленными профессионалами, которые занимаются самым специфическим видом американского экспорта: сверхнасилием. Это правдивая история о пулях, бомбах и взводе разведчиков морской пехоты на войне в Ираке.

Оккупанты едут в HMMWV «Хамви» через иракскую пустыню на север. Они едят конфеты, жуют табак и распевают песни. На горизонте горят нефтяные пожары, вспыхивающие у очагов концентрации ожесточенных иракских солдат во время перестрелок с американскими силами. Четыре морпеха в машине – из первых американских частей, пере­секших границу с Ираком – возбуждены от комбинации кофеина, недосыпа, волнения и скуки. Осматривая про­странство на предмет возможного огня противника и одновременно горланя песню Avril Lavigne “Я с тобой”, двадца­тидвухлетний водитель, капрал Джошуа Рэй Персон, и руководитель группы Hitman-2-3, двадцативосьмилетний сер­жант Брэд Колберт – оба ветераны афганской

войны – уже достигли глубокомысленного вывода об этой кампании: о том, что зона боевых действий, которой является Ирак, напичкана этими “чертовыми даунами”. В их батальоне есть даун-командир, который неправильно повернул рядом с границей, задержав вторжение как минимум на час. Есть еще один офицер, классический даун, который уже начал прочесывать пустыню в поисках сувениров, брошенных бегущи­ми иракскими солдатами: касок, фуражек Республиканской гвардии, винтовок. В отделениях технической поддержки батальона есть безнадежные дауны, которые напортачили с радиостанциями и не взяли достаточно батарей для тепло­визионных устройств морской пехоты. Но, по их мнению, есть один даун, который переплюнул всех остальных – это Саддам Хусейн. “Мы уже как-то надрали ему задницу, – говорит Персон, сплевывая через окно плотную струю та­бачного сока. – Потом оставили в покое, и весь следующий год он еще больше парил нам мозги. Мы не хотим быть в этой сраной стране. Мы не хотим в нее вторгаться. Что за чертов даун”.

Война началась двадцать четыре часа тому назад серией взрывов, которые прогремели в пустыне Кувейта около ше­сти утра 20-го марта. Морпехи, спящие в окопах, вырытых в песке в двадцати милях южнее границы с Ираком, садят­ся и всматриваются в пустое пространство, вслушиваясь в отдаленный грохот с лицами, лишенными всякого выраже­ния. В зоне ожидания в пустыне разбили лагерь 374 солдата, все они – бойцы первого разведбатальона, которому предстоит прокладывать путь на значительных этапах вторжения в Ирак, часто действуя за линией врага. Морпехи с нетерпением предвкушали этот день с того момента, как покинули свою базу в Кемп Пендлтон в Калифорнии, более шести недель тому назад. Их боевой дух зашкаливал. Позже в тот первый день, когда над их головами проревели несколько боевых вертолетов Белл AH-1 Кобра, уносясь на север, предположительно к месту сражения, морпехи вскинули в воздух кулаки и прокричали: “Даа! Порви их”! (Kill Him!)

“Порви их”! – это неофициальный одобрительный возглас морской пехоты. Его выкрикивают, когда собрат-морпех пытается побить свой личный рекорд в фитнесс-тесте. Им прерывают ночные истории сексуальных похождений в публичных домах Таиланда и Австралии. Это крик возбуждения после стрельбы очередью из пулемета M2 “Ma Deuce” калибра 0.50 дюйма. “Порви их!” в двух простых словах выражает восторг, страх, ощущения власти и эроти­ческого возбуждения, которые возникают в результате соприкосновения с предельными физическими и эмоциональ­ными нагрузками под угрозой смерти, что, несомненно, и является сутью войны. Практически все морпехи из тех, кого я там повстречал, надеялись, что эта война с Ираком даст им шанс порвать их.

Преувеличенные выражения энтузиазма – от выкриков “Порви их!” и размахивания американскими флагами до нане­сения татуировок на свои тела – морпехи называют “мотиваторами”. Вам никогда не застукать сержанта Брэда Кол­берта, одного из самых уважаемых морпехов в первом разведбатальоне и руководителя группы, с которой я проведу войну, за демонстрацией каких-либо “мотиваторов”. Колберта называют Полярником. Он – мускулистый и светлово­лосый, и делает саркастические замечания гнусавым подвывающим голосом, который очень напоминает Дэвида Спейда (David Spade). Несмотря на то, что он считает себя “убийцей из Корпуса морской пехоты”, он – еще и зануда, который слушает Barry Manilow, Air Supply и практически всю музыку 1980-х, кроме рэпа. Он увлекается разными устройствами – собирает винтажные игровые видеоприставки и носит массивные наручные часы, которые можно правильно настроить, только подключив их к его компьютеру. Он – последний человек, которого вы можете себе представить на острие вторжения в Ирак.

Подавляющая часть войск доберется до Багдада, взяв курс на запад, чтобы попасть на современную супер-маги­страль, построенную Хуссейном как памятник самому себе, и доехать по ней, не встречая никакого особого сопротив­ления, до самых окраин иракской столицы. Группа Колберта из первого разведбатальона достигнет Багдада, пробивая себе путь через самые убогие, самые вероломные части Ирака. Их работа будет состоять в том, чтобы прикрывать продвижение боевых сил морской пехоты – полковой боевой группы один (Regimental Combat Team One) численностью в семь тысяч бойцов – по сельско-городскому коридору длиной 115 миль, который тянется между городами Эн-Наси­рия и Эль-Кут, кишащими тысячами хорошо вооруженных партизан-федаинов. Во время большей части этого продви­жения первый разведбатальон, организованный в группу из семидесяти легковооруженных Хамви с открытым верхом и грузовиков, будет мчаться впереди группы RCT 1, обнаруживая позиции и точечные засады врага, буквальным об­разом заезжая прямо в них. После того как эта фаза операции будет закончена, соединение переместится западнее и продолжит выполнять свою роль охотников на засады во время нападения на Багдад.

Морпехи-разведчики считаются самыми подготовленными и выносливыми в Корпусе. Генерал-майор Джеймс Мэт­тис, командующий наземными силами морской пехоты в Ираке, называет этих ребят из первого разведбатальона “дерзкими, надменными ублюдками”. Они проходят примерно такую же подготовку, как морские котики и армейский спецназ. Это физически одаренные люди, которые способны пробежать двенадцать миль, нагруженные рюкзаками весом в сто пятьдесят фунтов, затем прыгнуть в океан и проплыть еще несколько миль, не снимая ботинок и камуфляжа, при оружии и с рюкзаками. Они обучены прыгать

с парашютом, погружаться с аквалангом, ходить в снегоступах, лазать по скалам и спускаться по веревке с вертолетов. Многие из них закончили школу выживания по программе S.E.R.E. Level C (Survival, Evasion, Resistance and Escape) – программу обучения на секретной тренировочной базе, где морпехов-разведчиков, пилотов истребителей, морских котиков и другой военный персонал на работах с высоким риском помещают в импровизированный лагерь военнопленных и запирают в клетки, избивают (в предусмотренных пределах) и подвергают психологическим пыткам под надзором военных психиатров. Все это делается с целью обучить их оказывать сопротивление при захвате в плен. Парадоксальным образом, несмотря на все боевые курсы, которые проходят морпехи-разведчики (чтобы пройти весь цикл требуемых курсов во всех школах, у них уходит несколько лет), практически никто из них не умеет управлять Хамви и воевать в них всем подразделением. Традиционно их работа заключается в том, чтобы маленькими группами незаметно пробираться за линию врага, издалека вести наблюдение и избегать контакта с противником. То, чем они теперь занимаются в Ираке – отыскивают засады и с боем идут напролом – это нечто новое, чему их начали обучать где-то с Рождества, за месяц до того, как отправить в Кувейт. У капрала Персона – основного водителя группы – даже нет военной лицензии оператора Хамви, и он всего пару раз пробовал вести машину ночью в конвое. Генерал Мэттис, у которого в распоряжении были другие бронированные разведподразделения – обученные и снаряженные, чтобы прорываться через засады врага на специальной бронированной технике, – говорит, что выбрал первый разведбатальон для одной из самых опасных задач во всей кампании потому, что “то, что я ищу в людях, которых хочу видеть на поле боя – это не какие-то особые названия должностей, а смелость и инициативность”. К тому времени, когда будет заявлено об окончании войны, Мэттис похвалит Первый разведбатальон за “ключевую роль в успехе всей кампании”. Морпехи-разведчики будут сталкиваться со смертью практически каждый день на протяжении месяца и убьют много людей – о смертях некоторых из них сержант Колберт и его сослуживцы, несомненно, будут вспоминать и, возможно, даже сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Первое впечатление Колберта об Ираке – это то, что он выглядит как “гребаная Тихуана”. Это через несколько часов после того, как его группа на рассвете пересекла границу с Ираком. Мы едем через отвалы мусора в пустыне, изредка испещренной глинобитными хижинами, маленькими отарами овец и кучками тощего, костлявого скота, пасущегося у низкорослого кустарника. Иногда мы видим покореженные машины: выжженные остовы автомобилей, возможно, оставшихся здесь со времен Войны в заливе, и лежащий на осях грузовик Тойота без колес. Время от времени нам попадаются люди – босые иракские мужчины в платьях. Некоторые стоят у дороги и рассматривают нас. Один или два нам машут.

“Эй, уже десять утра! – орет Персон в сторону одного иракца, мимо которого мы проезжаем. – Не пора ли переодеть пижаму?”

Голова у Персона почти квадратная, а его голубые глаза расставлены так широко, что собратья-морпехи называют его рыбой-молотом или камбалой. Он из Невады, штат Миссури – маленького городка, в котором “NASCAR – все равно что государственная религия”. Он говорит с акцентом – не совсем южным, а скорее, просто сельским, и гордится тем, что его воспитала мать-одиночка и он – выходец из рабочего класса. “Мы несколько лет жили в трейлере на ферме моего дедушки, и мне раз в год покупали пару обуви в Вол-Марте”. В школе Персон был пухлым мальчиком и не занимался спортом, зато состоял в команде, которая участвовала в дебатах, и играл на всех музыкальных инструмен­тах, которые ему попадались – от гитары до саксофона и пианино.

То, что он стал морпехом, было для него разворотом на 180 градусов. “Я планировал получить стипендию в Универ­ситет Вандербильта и изучать философию, – говорит он. – Но однажды у меня случилось прозрение. Я хотел вершить свою жизнь хотя бы какое-то время, а не думать о ней”.

Часто кажется, что движущей силой за решением этого некогда пухлого, неспортивного паренька вступить в Корпус и войти в одно из самых элитных мачо-подразделений была возможность глумиться над ним и над всем окружающим. За несколько дней до того как его подразделение должно было выдвинуться из лагеря в пустыне Кувейта и начать вторжение, бойцам вручили письма от американских школьников. Персону досталось письмо от девочки, которая пи­сала, что она молится за мир. “Эй, крошка, – прокричал Персон. – Что написано на моей рубашке? Американский мор­пех! Я родился не в коммуне хиппи-педиков. Я – убийца и имею дело со смертью. На досуге я отжимаюсь до крови на костяшках пальцев. А потом точу свой нож”.

Пока конвой продвигается на север по пустыне, Персон поет песню группы “A Flock of Seagulls” “Я убежал (так дале­ко)”. Он говорит: “Когда я выберусь отсюда, – (он увольняется из морской пехоты в ноябре), – то сделаю стрижку как у “Flock of Seagulls” и стану рок-звездой”.

“Заткнись, Персон”, - говорит Колберт, напряженно всматриваясь в запыленные просторы с выставленным в окно ка­рабином М-4. Колберт и Персон разговаривают друг с другом словно старая супружеская пара. На звание ниже, чем Колберт, Персон вынужден обуздывать свою злость в его адрес, но иногда, когда Колберт слишком резок и ранит чув­ства Персона, траектория Хамви внезапно становится непредсказуемой. Персон делает резкие повороты и без причи­ны бьет по тормозам. Такое случается даже в боевых ситуациях, и тогда вдруг можно увидеть, как Колберт вновь пы­тается завоевать расположение своего водителя, отказываясь от своих слов и принося извинения. Но, в общем и це­лом, кажется, они испытывают взаимную симпатию и действительно уважают друг друга. Колберт высоко ценит Пер­сона, в чьи обязанности входит обеспечение работы радиосвязи – поразительно сложная и жизненно важная работа для группы, - называя его “одним из лучших радиооператоров в разведке”.