Генетика любви
Шрифт:
«Надо же, сам разжёг камин», — отметила про себя чуть удивлённо.
Морис держал в руках бутылку. Мне показалось, что это очередной коньяк или арманьяк, которые он так любит, но, присмотревшись, поняла, что это что-то другое — слишком уж необычная форма у тары.
— К двоюродной сестре? — эхом откликнулась, спускаясь медленнее.
Где-то вдали раздался громовой раскат, и первые капли дождя застучали по крыше, водостоку и оконным отливам. Не сводя с меня взгляда, Морис приложился к бутылке.
— Мне казалось, ты не хотел лишний
— Я отвёз их к Марианне и купил билеты в парк развлечений. У Ланса и Лотта был весёлый день. Ночевать они останутся тоже у неё, а утром она отведёт их в школу. Не беспокойся, я обо всём договорился, чтобы нам не мешали. Ведь у нас праздник.
Я подошла чуть ближе, пытаясь понять выражение лица Мориса. То, что он говорил, совсем не походило на обыкновенное поведение супруга. Слишком он был спокойный какой-то, слишком благодушный… Да и потратить деньги на парк развлечений день в день по максимальной цене без бронирования?
— А какой у нас сегодня праздник? — уточнила я, сделала ещё один шаг и смогла рассмотреть этикетку на бутылке.
На тёмном стекле виднелся стандартный штрих-код цвета морской волны с вырезанной капелькой и шприцом по центру — знак медицинских учреждений на всём Цварге. Ах вот почему бутылка показалась необычной — это не пойло, это лекарство!
Морис отпил ещё немного из горла и потрогал основание левого резонатора. Я неуверенно добавила:
— У тебя что-то болит? Может, голова?
Муж неожиданно широко улыбнулся и на миг стал тем самым Морисом-из-прошлого, в которого я когда-то влюбилась.
— Нет, ничего не болит. В кои-то веки я великолепно себя чувствую.
«Боже, если это лекарство сотворило с ним такие перемены, то я готова тратить все деньги на него!»
— А праздник у нас с тобой сегодня будет общий, — тем временем продолжил супруг. — Один на двоих. Мы давно не проводили время вместе, и я решил, что это надо исправлять.
Он скользнул типично мужским взглядом по помятому со сна платью, в карих глазах отразилось пламя из камина. Сердце кольнуло неприятное предчувствие, какой именно смысл Морис вкладывает в словосочетание «совместное времяпрепровождение».
— Я так соскучился по тебе, Орианн… Все эти годы я считал, что у тебя постродовая депрессия, и старался не навязываться. Женщины, которые у меня были, — это исключительно забота о тебе, любовь моя. Однако совсем недавно меня озарило, что я поступал категорически неверно. Это лекарство, — он приподнял бутылку и потряс в воздухе, показывая, что выпил больше половины, — изумительная вещь! Эта настойка на основе горных трав временно лишает меня нюха и чувствительности к бета-волнам. Сегодня я весь твой.
Он медленно поднялся, поставил бутылку на низкий столик и скользнул ко мне.
— Я так люблю тебя, Орианн, что заказал у аптекаря рецепт и готов лишиться самого дорогого для любого цварга, лишь бы только
Я попятилась, чувствуя, как меня обдало дыханием супруга. Настойка определённо являлась алкогольной, хотя, судя по трезвому взгляду Мориса, организм уже переварил градус — остался лишь запах.
Дождь за окном усилился, теперь капли настойчиво забарабанили в стёкла, завыл ветер, гулким эхом отражаясь в каминной трубе и перекрывая еле слышный треск огня. Порыв сквозняка заставил зябко обхватить себя руками.
— Слышишь? — Цварг склонил голову к плечу, явно вслушиваясь в буйство стихии. — Даже природа хочет, чтобы мы сегодня были вместе. Что может быть романтичнее, чем совместная ночь любви, когда за окном льёт дождь?
Цепляясь за крохи надежды, я с плохо скрытой мольбой предложила:
— Морис, это здорово, что ты решил уделить мне внимание, но, может, поужинаем и просто поговорим?
Мощный хвост цварга в мгновение ока обвился вокруг талии и привлёк к телу мужа с такой резкостью, что невозможно было не почувствовать настрой Мориса.
— Это всё обязательно, — ответил он, внезапно нападая с поцелуями. — Но потом. Сейчас я хочу другого, ко всему, физические упражнения на сытый желудок вредны.
Он жадно смял мои губы, подхватил под ягодицы и понёс к дивану, на котором только что так старательно употреблял лекарство. Я замолотила по его плечам изо всех сил, стараясь высвободиться из удушающих объятий. Всё внутри бунтовало против его прикосновений и наглого языка, хозяйничавшего у меня во рту. «Не-е-ет», — хотелось крикнуть во всё горло, но оно было занято чужим проворным органом. Морис сжал меня ещё крепче, но, чтобы уложить, всё-таки прервался с поцелуем.
— О, я и забыл, какая ты страстная! Совсем как в тот год, когда мы встретились на Эльтоне, — произнёс муж, навалившись каменной плитой сверху.
Цварг потёрся о бедро настолько внушительным бугром, что исчезли любые сомнения в том, что он собирается делать. В карих глазах полыхала неприкрытая похоть.
— Нет, Морис, прошу, не надо! Я не хочу! — Конец фразы потонул в серии оглушительных раскатов грома.
— Сейчас захочешь, — прошептал муж, рывком разорвал ворот моего любимого платья, сместил бельё и припал губами к груди. — Я доставлю тебе удовольствие, я сделаю всё, как ты любишь.
Это могло бы быть приятно, если бы не было так тошно: меньше всего на свете мне хотелось принадлежать Морису. Те дни, когда я была влюблена в этого мужчину, безвозвратно исчезли, растворились без остатка во множестве ссор, обид и недопониманий. Череда унизительных высказываний и любовниц давно похоронила под собой всё то хорошее и светлое, что когда-то было между нами. Теперь брак напоминал догорающие угли в камине: они не грели, не создавали уют и даже не могли толком осветить гостиную. Сплошная фикция. Огонь есть, а тепла — нет. Вынеси на улицу — и пойдёт едкий противный чёрный дым.