Генезис Мрака
Шрифт:
– И это всё? – уточнила графиня, которой казалось, что её обманули и что это странное пророчество вовсе не пророчество, а какая-то чудная фантазия, сорванная с языков не совсем понятных простому человеку существ. – Никаких подробностей?
– Подробности напишут все остальные, – улыбнувшись, ответила Ёля. – Те, с кем ты встретишься на этом пути.
– Ну, а как же само пророчество? Я умру? Но ведь мы все умираем рано или поздно…
– Не так, как ты…
– Но, тогда как?
– Ты всё слышала. Когда-то давно в Мрачноземье жили Фениксы. Ты знаешь, кто это? – спросил Эль.
Юлия пожала плечами. Ёля кивнула и продолжила:
–
– Я должна сгореть? – побледнев, уточнила Юлия. – А потом возродиться из пепла?
– Нет, твой путь сложнее, – ответила Ёля. – Это лишь пример того, что смерть может быть временной. Твоя смерть тоже из такого рода.
– И когда всё это случится?
– Что именно?
– Да все эти события? Когда я уничтожу Мрачноземье? – Графине совершенно не нравилась мысль, что именно она причина падения мира во Мрак.
– Во-первых, не ты, а Азраид. – пояснила Ёля. – Во-вторых, не уничтожишь, а поможешь захватить. В-третьих, мы не можем назвать даты. Ветер на то и ветер, что дует вперёд. Время размывается, и для нас оно несущественно.
– Но для меня существенно! – воскликнула Юлия. На её глазах навернулись слёзы.
– Вы, люди, такие странные и надменные существа… Почему вы решили, что мир крутится вокруг вас? – спросила Ёля. – Почему не иначе? Почему не может быть так, что это вы песчинки одного большого механизма? Вас мотает по ветрам времени, и, если ты достаточно большая песчинка, тобой может заклинить весь механизм. Пойми, если ты не пройдёшь этот путь, всегда отыщется другая песчинка. Но позже. За это время мир и ветра времени могут перемолоть страны и множество жизней твоих сородичей, намного больше, если бы этой песчинкой стала ты…
– То есть я… – пробормотала Юлия, слёзы уже катились крупными каплями из глаз. – То есть из-за меня…
– Не надо принимать все события на свой счёт, – начал было Эль, но Юлия перебила его:
– А как их ещё воспринимать? Как вы? Будто ветер времени проносится мимо вас? Будто людские судьбы и жизни – это лишь элементы какой-то игры? А как же горе, боль, людские смерти? Как же утерянные навсегда близкие? Как, например, мои мать, отец и сёстры? Как Саббатон, который сорок лет живёт мальчишкой? Как же наши чувства?
– Вы – люди, – печально пожала плечами Ёль. – У вас их не забрать и не спрятать. Придётся терпеть…
– В этом моё предначертание? – сквозь слёзы спросила графиня. Её кулаки сжимались от бессилия. – В терпении?
– Нет. – ответила Ёль. – В конечном итоге, ты должна принести в Мрачноземье мир и равновесие.
– Когда?
Но Оракулы молчали, и ди Ванэско поняла, что бесполезно взывать к ним. Да и не хочется. Чувства обуревали девушку, и она поспешила уйти. Едва захлопнув дверь в комнату Оракулов, Юлия прислонилась к ней и дала волю слезам. Закрыла глаза руками, и рыдания сотрясли девушку.
– Что случилось? Что они тебе наговорили? – подбежал Орин-Юджин и приобнял за плечи.
– Это… это… – прошептала сквозь рыдания девушка. – Предназначено только мне. И я… я… не знаю, как это вынести! Они… они бездушные твари! Они…
– Они Оракулы, – добавил Орин-Юджин, и Юлия подняла на него покрасневшие глаза. Маленькие феи в лампах печально прильнули к мутному стеклу.
– И поэтому должны говорить нам, что делать? Я, например, не хочу делать то, что они заставляют…
– Они не заставляют, – покачал головой аль Вааль. – Да и
– Но они же Оракулы!
– Да, – согласился юноша. – Но на моей памяти им никто и никогда не верил. Это такие существа. Они витают где-то в своих сферах мира и говорят то, что посчитают нужным. Совсем не обязательно им верить.
– Но зачем-то же их хотел уничтожить король?
– Знаешь, – задумчиво произнёс Орин-Юджин. – Любой бы негодовал, когда ему сказали о скорой кончине или о том, что под ним шатается трон и скоро…
– То есть из-за их предсказаний их и уничтожили?
– Да. – задумчиво произнёс Орин-Юджин. – Само предсказание ничего не значит, но, если оно открывается посторонним, они его могут принять, как призыв к действию. Например, предсказание о том, что трон шатается, наверняка вызвало нездоровый блеск в глазах и алчный скрежет в умах всех герцогов, для которых преградой к трону был сам король. Услышав такое пророчество, они бы только поспешили его исполнить.
– Я… я… не хочу того, что они предрекли… – прошептала Юлия, слёзы вновь застилали ей глаза.
– И не надо! – уверенно ответил Орин-Юджин. – Просто живи. Ветер времени найдёт свой путь, и мне кажется, он будет другим, не таким, как видят его Оракулы. Мне, например, они напророчили, что ты станешь вторым магом Анддрамена и вместе со мной будешь править Сэменом. Но я же не могу допустить, чтобы ты пошла на это по принуждению. А в то, что ты сама согласишься, у меня веры нет. Поэтому и получается, что предсказания Оракулов – это лишь возможные варианты будущего, которые скорее всего никогда не наступят. Или о настолько отдалённом будущем, что мы забудем о самом предсказании, когда оно так или иначе сбудется. Поэтому утри слёзы, и живи. Спокойных мгновений не так и много, успей ими насладиться, пока совет Семи не состоялся. Что-то подсказывает мне, что мы на пороге большой войны, и когда ты к нам примкнёшь, уже не будет времени на думы.
Юлия вытирала слёзы, смотрела на красивые черты аль Вааля и думала о его словах, но страшное предсказание Оракулов не хотело отпускать, как и желание не допустить претворения в жизнь пророческих слов. А ведь если она станет магом Левии и начнёт править Анддраменом, как говорит Орин-Юджин, то может как раз и случится то, о чём ей говорили Эль и Ёля. А значит, нужно избегать и предсказания Орину-Юджину…
Некая неуловимая тень расправила над ней крылья в тот день, словно подталкивая к пропасти, из которой Юлия ценой неимоверных усилий и жертв недавно выбралась. Графине не хотелось вновь пройти путь, подобный завершённому, но он неотвратимо приближался, и всё только об этом и говорило.
Глава 5. (Саббатон)
Три дня лил проливной дождь, но ему на смену пришёл лишь ночной холод. Саббатон, возможно, и хотел бы вновь прижаться к кому-то, чтобы согреться, но не мог. Его страшились не только женщины, но и дети. Неудивительно, ведь сначала мальчугана чуть не сожгли солдаты, приняв за опасного колдуна, а потом его спасли настоящие ведьмы.
Теперь невидимая стена отчуждения отделяла Саббатона от жавшихся к ржавым прутьям клетки людей. Он сидел в одном углу, а другие рабы занимали остальные, стараясь держаться подальше от него. Косые взгляды преследовали его, стоило лишь шевельнуться. Женщины, прижимая к себе детей, испускали дикий рык и шипение, словно пытаясь отпугнуть не монстра, а дикого зверя.