Генезис
Шрифт:
По залу прокатились смешки. Укротители тварей — это такие безумцы, которые приручают разных опаснейших зверей. Смертность среди них примерно такая же, как у коров на ферме по производству бифштексов.
— Да. Да. Все мы помним, все мы скорбим. И именно поэтому его императорское величество подготовил для вас грандиознейшее событие! — Дождавшись, когда в зале наступит абсолютная тишина, шут повернулся к оркестру и поклонился: — Маэстро, барабанную дробь, пожалуйста! — Зазвучали барабаны, выбивая быстрый ритм. — Прошу, встречайте! Алиатский балаган!
Зал просто взорвался от гула аплодисментов, к ним присоединились и мои. Алиатский балаган — это как цирк дю Солей, но в неисчислимое количество раз круче. Хотя бы просто потому, что там еще и маги выступают.
Распахнулись
Когда же живые колеса докатились до центра, то стали жонглировать целой дюжиной кинжалов. Под барабанную дробь один из балаганщиков схватил эти самые кинжалы и начал быстро бросать в воздух. Первый кинжал он поймал зубами, второй воткнулся в первый, а спустя десяток секунд перед нами покачивалась целая башня холодной стали. От оваций задрожали витражи. Акробаты убрали кинжалы и отошли в сторону.
Сменилась музыка, и под пение флейты в ладу со скрипкой в центр вбежали три девушки. Они были одеты на манер восточных танцовщиц. Без обуви, с браслетами на лодыжках, в одежде, больше напоминающей черный дождь, настолько легок и прозрачен этот шелк цвета ночи. Их лица были закрыты, но все равно у всей мужской половины перехватило дух, когда девушки зашлись в танце. Их тела изгибались, подобно веткам плакучей ивы на ветру. А когда из призрачных рукавов вылетели ленты, застыли и женщины. Казалось, каждая ленточка живет своей, отдельной жизнью. Они то выпрямлялись в стремительном выпаде, то закручивались коконом, чтобы мгновение спустя изобразить сложный узор. Но смолкла музыка, и под разочарованные вздохи девушки отошли к акробатам.
Все лица были обращены к входу. Свет в зале медленно гас, и, когда собравшихся окутал таинственный полумрак, в центре зала взвился огромный столб пламени. Это были маги. Четыре высокие фигуры, закутанные в балахоны, возвели руки к небу (потолку), и столб пламени разделился на четыре части. Маги водили руками, и ленты пламени изгибались им в такт, рисуя руны и разнообразные знаки. В зале не слышно ни звука, все внимание приковано к выси, где развертывалось главное представление.
Вскоре маги опустили руки, и четыре ленты столкнулись, образовывая огромный огненный шар. Я испугался за здешний витраж, он явно мог вылететь от такого гвалта аплодисментов. Но это еще не все. Шар стал стремительно увеличиваться в размерах, и в тот миг, когда мне показалось, что в зале крутится второе солнце, он взорвался мириадами звезд. Но они не падали, а кружили в безумном танце и десяток секунд спустя слетелись друг к дружке, оставляя за собой длинные шлейфы огненного тумана. Но столкновения не произошло: вместо этого под дробь барабанов и звуки горнов расправил крылья настоящий дракон метра четыре в длину. На бреющем полете он пронесся над зрителями, вызывая истошный визг. Развернувшись, он возвратился в центр, а в зал вошли еще четыре мага. И едва они воздели свои руки, как весь зал замерцал от тысяч бриллиантов. Но миг спустя драгоценные камни обернулись каплями воды: те также закружили свой танец, и вскоре перед драконом появился могучий рыцарь в полном доспехе и с мечом в руках.
Зал снова зааплодировал, а в небе завертелась битва. Дракон атаковал бесстрашно и безрассудно, он пускал длинные струи пламени и кидался огненными шарами, но все они разбивались в пар, встретив острый клинок. И тогда в наступление пошел воин. Он бежал, подобно безумцу, и мгновение отделяло его от встречи с тварью. И когда зал застыл, ожидая развязки эпической битвы, огонь и вода вновь потеряли свою форму и две вечно воинствующие стихии устремились навстречу друг другу. Столкнувшись, они погрузили весь зал в туман. Я разочарованно выдохнул, но тут же замер. С потолка на людей падали самые настоящие звезды. И они не исчезали, как раньше, а маленькими светящимися шариками зависали в воздухе. Вскоре зал напоминал маленький кусочек бесконечной вселенной. Включили свет. Тишина. Мгновение. И зал сотрясся от захлестывающих людей эмоций.
— Благодарю! Браво! Какое представление! — раскланивался шут, проталкиваясь в центр. — Я, ну и император тоже весьма рады, что вам понравилось! И для тех, кто не знает, — Алиатский балаган остановится в Сантосе еще на декаду и даст три больших выступления, где вы сможете посмотреть всю программу целиком! Ну а сейчас, леди и лорды, продолжим танцевать! Маэстро, музыку!
Слышались разочарованные вздохи, но центр довольно быстро заполнился кружащими парочками. Повернувшись к противоположной стороне, где снова практически в ряд встали девушки, я так и не увидел бирюзового платья. Но мое замешательство длилось недолго. Где-то на периферии бокового зрения мелькнул искомый цвет зимнего неба. Резко обернувшись, я приметил, как подол платья пропадает в толпе. Не знаю, что нашло на меня в тот момент, но я сорвался, подобно гончей, что увидела заветную подбитую утку.
— Простите, — извинился я перед мужчиной, что пролил на себя содержимое бокала, когда я вклинился в него плечом.
— Мое почтение, — поклонился я на ходу парню, чья нога так неожиданно заменила мне пол.
— Виноват, — кивнул я головой гному, которому заехал по лицу.
За моей спиной уже слышался поднимающийся рев недовольства, а я все бежал за мелькающим платьем. Оно мелькало с разных сторон, и порой я терялся, не зная, куда идти, но вскоре вновь находил верный путь. Что меня так заинтересовало в обычной девушке? Возможно, сказывается праздничное настроение и долгое отсутствие женской компании. Все же прошлую ночь я не помню, а то, что я следил за бывшим объектом мести в борделях, еще не значит, что я там «отмечался». Наконец я уже почти увидел всю ладную фигурку, как кто-то с силой сжал мое плечо и резко обернул к себе, одновременно утаскивая куда-то в сторону.
Незнакомцем оказался высокий парень с золотой маской грифона и копной рыжих волос. Трудно не догадаться, кто это был…
— Ты как здесь оказался? — прошипел Дирг.
— А как…
— Да я эти сабли, — ткнул он пальцем в мою перевязь, — целый год перед своим носом вижу!
Вот это я опростоволосился! Ну да ладно, все равно рассказывать собирался. И тут прямо за спиной друга появилась та самая девушка. Она с мгновение стояла, застыв, подобно мраморной скульптуре, а потом проплыла в сторону балкона.
— Так что, рассказывать будем?
— Ага, — кивнул я и отодвинул рыжего с пути. — Потом.
Сделав шаг, я снова почувствовал руку на плече.
— Дружище, — повернулся я к аристократу, — не порть мне момент. Иначе, клянусь всеми богами, разобью чей-то высокородный нос.
Дирг убрал свою хваталку, и я вновь устремился в погоню. Отдавив еще пару ног и свернув целых два подноса, я оказался на балконе. С него открывался потрясающий вид на сад, заполненный ухоженными фигурными кустами, небольшими лужками и доброй сотней клумб. Но на этом холодном мраморе, под светом звезд и луны, прячущейся за облаками, я был один. Девушка в бирюзовом платье пропала. Во всяком случае, так я думал, пока не увидел ее внизу сидящей на бортике фонтана. Расстояние от балкона до земли не было столь уж большим, но все же мне понадобилось время, чтобы спуститься, не испортив при этом костюм.
Когда подошвы дорогих сапог ступили на землю, бортик фонтана, достойного стать частью Петергофа, оказался пуст.
— Вот ведь неугомонная, — пробурчал я.
Ночь уже вступила в свои права. Пели цикады, своими трелями создавая иллюзию некоего присутствия. Мерно качались верхушки деревьев, а сияние звезд было схоже с хороводом сотни тысяч светлячков. Я уже давно привык к здешним ночам, но все же меня до сих пор поражает небосвод. Когда-то давно, увидев на черном бархате всего семь или восемь сверкающих огоньков, я уже пребывал в некоем состоянии радости. А здесь их было неисчислимое множество — плюсы незагрязненной атмосферы.