Генезис
Шрифт:
Выходя с полигона и откланиваясь мирно спящему старичку в будке, я в который раз отметил контрастность Сантоса. Здесь не бывает затяжных рассветов, заполняющих все небо бледно-розовым цветом, или долгих закатов, разливающих кровавое золото. В столице либо светло, либо темно. Вот и сейчас. Прошло не более десяти минут, а по дорогам уже бегут государевы люди с длинными шестами, на конце которых прикреплены масляные горелки. Они зажигают фонари. И постепенно улицы прощаются с густой ночной мглой и окунаются в театр безумных теней. В такое время нужно быть особенно осторожным: то, что вы примете за серую, унылую, но страшноватую тень, в следующее мгновение может оказаться искусным воришкой, грабителем или душегубом.
И что самое противное, в это время очень сложно
Наконец, свернув с Седьмой Купеческой на Третью Рыночную, я оказался в тупичке, в конце которого, как маяк посреди океана, светились золотом окна кабака. Уже отсюда я слышал, как в этом трехэтажном здании веселятся студенты. Невольно я ускорил шаг, и полы плаща взлетели, поднимаемые встречным ветром. Скрипучая вывеска «Пьяный гусь» еще сохранила аромат свежей, недавно подновленной краски, заменяющей лак. Немного постояв перед дверью, я готовился, как ныряльщик подготавливается к затяжному нырку. Вскоре я открыл дверь и погрузился в совсем иную атмосферу.
Если на улице тьму несколько лениво разгоняли фонари, то здесь этой даме не нашлось даже самого пыльного уголка. Все утопало в сиянии свечей, ламп и магических огней. Если там, за порогом, царствовала безмолвная тишина, нарушаемая разве что шагами редких прохожих да треском цикад, то в кабаке я, казалось, не слышал собственных мыслей. На первом этаже вокруг своеобразного танцпола находились десять дубовых столов, и все они были заполнены. В самом кругу толпилось около дюжины пар. Десятки служанок не успевали приносить заказы и то и дело сталкивались с шумными посетителями. Примерно то же самое происходило и на втором, да и на третьем этаже. С той лишь разницей, что там не было танцпола.
Сегодня ночью в кабаке «Пьяный гусь» собралась добрая половина всех студиозусов. А студенты — это люди, умеющие праздновать на широкую ногу. Их гульбища редко заканчиваются без драк, дуэлей или иных подвигов, но все же в первой части балет протекает довольно интересно.
В этой безумной толпе, где изредка мелькали знакомые лица, я стал искать своих друзей и приятелей. Но, стоя в самом центре безудержной вакханалии, сложно отыскать что-либо вообще. А учитывая, что ежесекундно меня кто-то задевал локтем, пихал в бок, наступал на ногу или орал прямо в ухо, — просто невозможно. Благо вскорости меня нашли сами. Откуда-то сверху, под потолком, с которого свисала добротная, четырехуровневая магическая люстра, донесся шум. Сперва я не понял, почему разум выделил его из общей гаммы звуков. Но стоило устремить свой взор на третий этаж, как все встало на свои места. Там, перевешиваясь через деревянные перила, надрывал глотку массивный парень с добродушной физиономией. «Санта», — понял я.
— Ро-о-ойс, — тихонько донеслось до слуха.
Хотя скорее всего мне это показалось, так как услышать что-либо было воистину непосильной задачей. Приветственно помахав рукой, я стал пробиваться к лестнице. В глазах рябило от мелькающих лиц, уши закладывало от грохота провозглашаемых тостов, смеха, галдежа и разного оттенка визгов и криков. И все же я добрался до места назначения, сохранив рассудок и хладнокровие. Отделавшись парой отдавленных пальцев и слегка оглохшим левым ухом, поднялся на третий этаж. Здесь находилось всего три длинных стола, рассчитанных на большие компании. Наш был третьим, он стоял в самом конце и поэтому, проходя к нему, мне пришлось пару раз остановиться и пожать руку знакомым. Впрочем, я и сам удивлялся, откуда я знаю столько народу.
— Что так долго? — хлопнул меня по спине неунывающий Санта и указал на свободное место рядом с Лейлой.
А народу было немало. Собрались все, кого я видел на последней вечеринке, и прибавилось несколько новых лиц. Впрочем, наша компания, как обычно, сидела в рядок. И я сперва не понял, почему у рыжего такое хорошее настроение. Но вскоре все встало на свои места. Справа от него сидела графиня Норман, справа от девушки — Лейла и лишь слева от Дирга находился Кандид, устремивший потускневший взор куда-то в глубину огромной ендовы. Дирг, хитрец, все же завладел вниманием Лизбет и теперь использовал полученное преимущество на полную катушку. И что самое интересное, последняя была не против и даже только «за».
— Дела, — отмахнулся я и, пожимая людям руки, стал продвигаться к свободному месту.
— Как всегда, смертельные? — кинул мне в спину сильнейший и веселейший маг столетия.
— А то!
Усевшись рядом с герцогиней, я выслушал шипящую тираду на тему безответственного и ленивого меня, неспособного прийти вовремя. Откровенно говоря, раньше я пропускал эти замечания мимо ушей, позволяя девушкам говорить что им в голову взбредет. Но внутри нервы потихоньку скручивались в тугой комок, и такие выверты меня уже достали. О чем я не замедлил сообщить соседке. Та оборвала речь на полуслове и смотрела на меня, как рыба на рыбака. Выпучила глаза и беззвучно открывала и закрывала рот. А что? Я, если кто забыл, не дворянин, имею право хамить, грубить и тупить.
— Господа, господа, попрошу минуту тишины! — Весельчак Санта взял в правую руку ендову, огромную кружку на две пинты, и стал стучать по ней чем-то вроде поварешки. От дикого треска все замолчали в мгновение. Точнее, все за нашим столом, а вот остальные посетители заведения все так же голосили. Но мага это не волновало. — Теперь, когда мы в сборе, наконец-то можем начать наш праздник. Хоть и с небольшим отставанием, но что-то мне подсказывает — остальных мы догоним весьма скоро. Итак, давайте же выпьем за окончание очередного года!!!
— Хэй! — вскричали парни, поднимаясь со своих мест.
Их голосам вторил щебет девушек.
— Пусть в следующем году будет меньше предметов! — кричали одни.
— Больше первокурсниц! — вторили другие.
— Чтоб лэр Капрал ногу сломал! — вставил кто-то, и все дружно, но незлобно рассмеялись.
— Пусть добавят танцы! — О, это уже наши скромные девушки подключились.
Когда же все мыслимые и немыслимые тосты были произнесены, мы от души чокнулись. Да так, что пена полетела в разные стороны, но в основном осела на полу и краях стола. После началась вечеринка. Конечно, она началась уже весьма давно, просто только сейчас к ней присоединились мы. В животе урчало, и поэтому я с некоей долей остервенения набросился на стоявшего рядом поросенка. Этот бедняга лежал на салатном ложе, копытца его были украшены пампушками, а во рту покоилось огромное яблоко. Увы, прикончить его на своей манер мне не удалось. Ведь начни я здесь «кушать» как наемник, хватаясь руками за мясо и отрывая целые куски, боюсь, даже самые толерантные товарищи вышвырнут меня в ближайшее окно. Которое, к моему сожалению, находится аккурат у меня за спиной. И именно поэтому «остервенение» осталось у меня в воображении, я же чванливо привстал, взял в руки специальный нож и вилку размером со шпагу и поинтересовался, желает ли кто-нибудь отведать это несчастное копытное. И лишь после того, как мне случилось наполнить целых семь тарелок, я смог положить и себе. Этикет, будь он неладен, сидел у меня промеж печенок, и я отъявленно желал забыть о нем как можно скорее. Отставив титаническую кружку, я взял в руки кувшин с красным вином. Хорошо хоть его не пришлось предлагать всем, а только сидящий рядом девушке. Таковой оказалась Лейла, так как с другой стороны от меня восседал некто Люций Каст, тезка известного полководца. Хотя он и не был обладателем стратегических и тактических талантов, зато весьма неплохо умел воскрешать мертвых. Будучи некромантом, он как-то раз на спор поднял сразу три дюжины мышей и неведомыми путями загнал их в женское общежитие. Жаль, это было два года назад, и я по естественным причинам не был свидетелем сего действия.