Гений пустого места
Шрифт:
Арина совсем сникла:
— Собаку мыла.
— Таких собак, — сказал Хохлов назидательно, — моют на автомобильной мойке. В ванне их мыть нельзя. И чем ты ее мыла? Моим французским шампунем?
— Она бешеная! Они обе бешеные! Она на меня собаку натравила! Мне теперь придется уколы колоть! Ты мне заплатишь! Ты мне за все заплатишь, урод проклятый!..
— Да вы посмотрите на руку, Тамара Германовна, — предложил Хохлов, — на ней ни одной царапины нет, рукав даже не порван! Какое бешенство?! Кто вас травил собаками?!
— Твоя
— Ты мне за все-о-о-о, за все-о-о-о заплатишь! Ты думал, что просто так отделаешься?! Не на ту напал! Все у тебя отберу, деньги отберу, квартиру отберу, машину, голым в Африку пущу, куда ворон костей не заносил!.. По суду отберу, сейчас у народа все права есть!.. — выла мамаша.
— Вы… о чем это? — спросил Хохлов. — Галь, зачем тебя сюда принесло?! Мы же все решили!
— Ни… ни… ничего мы не… не решили! Это ты меня бро… сил… подонок!
— Я подонок, — согласился Хохлов. — И я тебя бросил. И дальше что?
— Мить, — тихонько сказала Арина, — я, пожалуй, поеду. Где моя одежда?
— Понятия не имею. Я тебя не раздевал, — заявил Хохлов с ужасающей бесцеремонностью. — Подбери пакеты с пола и засунь еду в холодильник. Поняла?
— Митя, я не могу…
Хохлов подошел к ней, взял за руку повыше локтя и поволок за собой. Она упиралась, но шла, потому что он был сильнее, еще болела рука, за которую он ее схватил.
Он втолкнул Арину в кухню, вышел и через секунду вернулся с пакетами.
— Разбирай. Сделай что-нибудь полезное.
— Митя, я не могу. Я поеду домой.
Хохлов смерил ее странным взглядом:
— Ну, судя по тому, что я слышал с лестницы, у тебя ко мне любовь. Последние пятнадцать лет. Поэтому делай то, что я говорю.
Арина смотрела на него с ужасом.
— Ты слышал?! Послушай, Мить, это… неправда! Я… просто так сказала!.. Я сама не помню, что говорила!..
Она бормотала, а Хохлов стоял и слушал. И Арине было очень страшно.
— Она говорила, что ты подонок и мерзавец, а я сказала, что…
— Да, да, — подбодрил ее Хохлов. — Ты сказала, что я лучший человек на свете. Это я тоже слышал. Ты пока займись сумками, а я разберусь… с дамами.
Он вышел, а она осталась одна на кухне и вдруг осознала, что он на самом деле все слышал!.. И теперь непонятно, что нужно делать, как жить дальше, как оправдываться и убеждать его в том, что она не собирается ему навязываться!..
Вернее всего было бы, конечно, одеться и уехать, но путь к отступлению отрезан — за дверью гремел Хохлов и повизгивали мать и дочь, и было ясно, что это надолго — страсти разыгрались нешуточные.
Тут вдруг Арина еще дополнительно осознала, что на ней нет никакой одежды, кроме лифчика и трусов, а бледные, отливающие синевой ноги кое-где в собачьей шерсти, и волосы на голове торчат в разные стороны, и вдобавок с одной стороны выдран значительный клок, и там, видимо, теперь всегда будет лысина!
Арина
Диет было перепробовано великое множество, и все без толку, разумеется. Если бы не рекомендации врача по правильному питанию и назначенный им же Ксеникал, стройная фигура могла навсегда остаться мечтой. Волшебный препарат не подвел, и этим летом любимый сарафан уже ничего не обтягивал, а развевался на горячем крымском ветру, как и положено сарафану. Арина с той поры уверовала в голубые капсулы, и швейцарское средство всегда держала дома, зная, что с ним она уж точно похудеет!..
Дверь распахнулась, и вошел Хохлов.
— Как?! — поразился он. — Ты так сумки и не разобрала?!
Арина пулей пролетела мимо него, подобрала с пола джинсы, натянула и стала искать свитер. Кажется, она оставила его на диване, но сейчас там не было никакого свитера.
— На, — сказал подошедший Хохлов и сунул свитер ей в руки. — Он лежал рядом с собачьей подстилкой.
Арина натянула свитер, вынырнула из горла, вытаращила на Хохлова глаза и замерла.
— Что смотришь? — спросил он как ни в чем не бывало.
— А где?.. Где они?..
— Ушли писать заявление в милицию и в суд. Я посоветовал написать еще в пожарную охрану, — пояснил он. — Слушай, я есть хочу, помираю. Давай, что ли, хоть омлет поджарим! Хотя я купил свиных отбивных. Ты умеешь жарить мясо?
— Мить, ты же знаешь, что я умею жарить все, — тихо сказала Арина. — Даже семечки. Но я должна поехать домой.
— Зачем?
— Как — зачем?! Затем, что я не могу здесь больше оставаться!
— Ах, я институтка, — фальшиво пропел Хохлов, — я дочь камергера! Я черная моль, я летучая мышь! Ты в этом смысле не можешь остаться?
— Я не могу остаться ни в каком смысле.
— Родионовна, ты дура, — решил Хохлов. — Я думал, что ты умная, и ошибся. Я почти нашел того, кто убил Кузю. Почти нашел, Родионовна! Ты знаешь, что прототипом Милона в комедии Фонвизина «Горе от ума» послужил князь Юрий Николаевич Долгорукий-Эльстон?
— «Горе от ума» написал Грибоедов, — не моргнув глазом поправила Родионовна. — Фонвизин написал «Недоросля». Кто был прототипом Милона, я не знаю, а прототипом Митрофанушки был Оленин, ставший впоследствии президентом Академии наук.