Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала

Дайнес Владимир Оттович

По пути на свой командный пункт Рокоссовский заехал в 66-ю армию генерала А. С. Жадова. Настоящая его фамилия была Жидов, а сменил он ее при следующих обстоятельствах. Однажды Сталин, выслушав по ВЧ доклад Рокоссовского о причинах медленного продвижения войск 66-й армии, спросил, что представляет собой командующий. В ответ на положительную оценку тут же поручил лично переговорить с Жидовым о замене его фамилии на Задов. Рокоссовский поначалу не понял Сталина, а поэтому крайне удивился такому предложению. Сказал, что командарм не принадлежит к тем, кто пятится задом. Правда, его войска не смогли сейчас продвинуться, но о причинах Рокоссовский только что докладывал. При этом еще раз подчеркнул, что Жидов армией командует уверенно. Сталин на это возражение заметил, что Рокоссовский

его, по-видимому, не понял. Никаких претензий к Жидову как к командующему он не имеет, но в армии некоторую роль играет и то обстоятельство, как звучит фамилия военачальника. Потому-то следует уговорить Жидова сменить фамилию на любую по его усмотрению. После переговоров командующий 66-й согласился стать Жадовым. Свою роль «крестного отца» Рокоссовский выполнил. Когда доложил Сталину, тот остался доволен.

Прежде, чем продолжить наш рассказ, поговорим об обстановке, которая сложилась на советско-германском фронте к началу 1943 г.

Контрнаступление советских войск под Сталинградом решительным образом изменило стратегическую обстановку в пользу Красной Армии. В этих условиях Ставка ВГК решила, максимально используя успех сталинградского контрнаступления, развернуть общее наступление от Ленинграда до Кавказа.

На северо-западе войска Ленинградского и Волховского фронтов при содействии части сил Балтийского флота в ходе операции «Искра» с 12 по 30 января 1943 г. нанесли поражение группе армий «Север», прорвали блокаду Ленинграда, создав коридор шириной 8 – 11 км, позволивший восстановить связь города со страной по суше. Войска Воронежского фронта, 13-й армии Брянского и 6-й армии Юго-Западного фронтов в ходе Воронежско-Касторненской стратегической наступательной операции с 13 января по 3 марта 1943 г. нанесли поражение группе армий «Б», освободили Воронеж, Курск, Белгород, Харьков. Войска Закавказского, Южного и Северо-Закавказского фронтов при содействии части сил Черноморского флота провели с 1 января по 4 февраля 1943 г. Северо-Кавказскую стратегическую наступательную операцию. В ходе операции они нанесли поражение группе армий «А» и вышли на подступы к Ростову и на рубеж р. Кубань. Однако основным силам противника удалось отступить в Донбасс и избежать полного разгрома.

На Донском фронте события развивались следующим образом. 31 декабря 1942 г., пользуясь некоторым затишьем, в штабе Донского фронта решили отпраздновать встречу Нового года. Здесь собрались члены военного совета фронта, представители Ставки ВГК А. М. Василевский, командующий ВВС А. А. Новиков, командующий авиацией дальнего действия А. Е. Голованов, писатели Ванда Василевская, Александр Корнейчук. По просьбе Новикова летчики попутным рейсом привезли елку, которую здесь украсили, чем могли. Было высказано много добрых пожеланий, все тосты и разговоры пронизывала крепкая вера в грядущую победу над врагом. Рокоссовский, вспоминая об этом, отмечал, что в дружеском разговоре затронули вопрос о том, что история помнит много случаев, когда врагу, попавшему в тяжелое положение, предъявлялся ультиматум о сдаче. В тот вечер никто всерьез не воспринял эту идею. Но на следующий день, как пишет Рокоссовский, у него возникла мысль посоветоваться с Генштабом: не попробовать ли применить древний рыцарский обычай? Он переговорил с генералом А. И. Антоновым, замещавшим в Москве начальника Генерального штаба. Антонов пообещал посоветоваться с руководством и сообщить о результатах, заметив, что не мешало бы набросать на всякий случай текст ультиматума.

Здесь необходимо небольшое пояснение. По свидетельству Н. Н. Воронова, на Донском и Сталинградском фронтах командиры подразделений не раз по собственной инициативе делали попытки вступить через парламентеров в связь с противником и предложить ему сдаться. Таким образом, мысль о посылке парламентеров во вражеские войска шла снизу: ее породила старая традиция и солдатская смекалка.

Далее, если судить из мемуаров Рокоссовского, он сообщил о своем разговоре с Антоновым Воронову, Новикову, Голованову, Малинину, Галаджеву. У всех это вызвало большой интерес. Воронов тоже немедленно связался с Москвой. Необходимых материалов под рукой не оказалось. Начали вспоминать

события далекой истории – осады замков, крепостей и городов. Общими усилиями текст ультиматума был составлен. Вскоре позвонили из Ставки ВГК и сообщили, что предложение очень понравилось Сталину, а также затребовали срочно передать проект ультиматума.

Н. Н. Воронов утверждает, что проект ультиматума готовил он. «О своей затее я рассказал К. К. Рокоссовскому, – пишет Воронов, – который, как всегда, внимательно выслушал и отнесся к этому предложению положительно. Он был очень занят подготовкой к предстоящей операции и не мог поэтому принять деятельного участия в разработке проекта ультиматума. Впрочем, еще не было известно, как отнесется к этому предложению Ставка[404] ».

2 января 1943 г. Воронов направил в Москву следующее донесение:

«Немецкие офицеры ведут большую разъяснительную работу среди солдат окруженных под Сталинградом немецких дивизий. По нескольку раз в день они проводят беседы с солдатами, стараются доказать возможность спасения окруженных наступлением извне, скрывая создавшуюся обстановку в связи с нашим успешным продвижением на юго-запад и запад.

Офицеры говорят солдатам, что основная цель русских уничтожить немцев, что при взятии в плен будут обязательно все расстреляны, пощады никому не будет, и этому большинство верит. Предлагают верить фюреру и богу, что они позаботятся и окажут помощь, а задача окруженных – драться, не сдаваться в плен и так далее.

Наши листовки с предложением о сдаче в плен многими немцами не считаются официальными документами, несмотря на то, что имеют две подписи наших командующих – товарища Рокоссовского и товарища Еременко.

Вся наша политическая работа пока еще не дает нужных нам результатов: перебежчиков единицы, правда, несколько лучше стало с захватом пленных.

Нам, конечно, было бы выгодно скорее решить поставленную задачу с наименьшими потерями в живой силе и боевой технике, так как все это нужно будет на других направлениях.

Нам, по моему мнению, нужно поставить вопрос о сдаче официально, поставить в трудное положение командование и офицерский состав окруженных войск противника.

Мое предложение:

1. 4 или 5 января вручить командованию немецких окруженных войск ультиматум о сдаче, установить жесткий срок, дать в ультиматуме гарантии – оставить всех сдавшихся в плен живыми, обещать нормальные условия жизни в плену и возвращение после войны на родину. Сказать о безнадежности сопротивления. Сказать о наших силах и средствах. Ответственность за уничтожение, при отказе принять наши условия, возложить на командование окруженных.

2 . Заготовить одновременно большим тиражом этот ультиматум на немецком языке, дать краткие комментарии к нему и сказать солдатам, что их генералы и офицеры не приняли ультиматум, решили поставить их под удары наших войск, ведут их на верную гибель. Сдавайтесь или будете уничтожены.

При отказе сдаться, начать «Кольцо», разбрасывая одновременно массу листовок с нашими предложениями о сдаче.

Первый этап «Кольца» должен дать, несомненно, нужные нам результаты.

Прошу Ваших указаний[405] ».

Подготовка операции «Кольцо» тем временем продолжалась. Но с приближением 6 января – срока начала операции – становилось все более очевидным, что к этому времени фронт не будет готов к наступлению. Многие эшелоны с войсками и транспорты с вооружением и боеприпасами запаздывали. В таких условиях начинать операцию было рискованно.

Утром 3 января Рокоссовский, Воронов и Малинин собрались, чтобы определить реальную готовность к наступлению. Стали подсчитывать, проверять цифры. Опоздания эшелонов увеличились, а не уменьшились.