Генму
Шрифт:
В среднем к пятому-шестому курсам мальчики получали также несколько стандартных имплантатов боевой группы, что превращало их уже на 70 % в машины и давало право называться киборгами. Но чёрную полоску на нижней губе — спрессованный штрих-код — ставили уже при самой первой, собственно «киборгской» операции.
Найт стоял перед зеркалом в светлой, просторной палате, в которой кроме него дожидались своей очереди ещё несколько мальчишек-тринадцатилеток, и задумчиво рисовал себе «знак киборга» где-то раздобытым маркером. Казалось, от этой простой линии меняется всё лицо. Полоска. Всего лишь полоска! Её вид гипнотизировал. В зеркале как будто кто-то другой.
Остальные будущие киборги вели себя
В одной палате находились как четверокурсники, так и третьекурсники. Согласно правилам и установленным стандартам, вшивки производились в зависимости от возраста, а не от курса. Всем мальчикам исполнилось полных тринадцать лет. А тринадцать подчас исполнялось третьекурсникам в самом начале учебного года (при переводе на каждый последующий курс учитывалось, сколько полных лет исполнилось мальчику на начало учебного года). Если бы Найт поступил в Академию в десять, то его точно так же «вшивали» бы на третьем. Но третий он «перепрыгнул». Тринадцать ему было фактически на втором. Если бы не его адаптация, то Найт стал бы первым «вшитым» второкурсником за всю историю Академии Броксы.
Впрочем, и без этого уникальности Найту хватало. В палате многие были о нём наслышаны, хотя знакомых лиц мальчик не увидел. Некоторые называли его «достопримечательностью» — не так давно бытовавшей кличкой. Найту чудилось, что он может физически ощутить любопытные взгляды.
Через равный промежуток времени молодой медбрат (Найт узнал его, именно этот человек ставил ему капельницу зимой, спасая от анафилактического шока) заходил в палату, вызывал очередного мальчика и уходил с ним. Что-то было пугающее в этом, хотя оставшиеся прекрасно понимали: сокурсников после операции переводят в другую палату. Никто не мог припомнить, были ли в ближайшее время случаи неудачных операций по вживлению блокираторов. Всем хотелось верить, что таких случаев не было и не будет.
Очередь Найта наступила, казалось, через целую вечность, хотя на самом деле — через пару часов. Медбрат вызвал его без фамилии: «Найт», — и, положив руку ему на плечо, увёл по узкому светлому коридору в небольшую стерильную операционную.
Блокираторы, маленькие псевдоорганические чипы, вживлялись под общим наркозом в определённые участки мозга через крошечные отверстия, просверленные в черепной коробке. Операция считалась такой же простой, как удаление аппендицита, но всё же молодым кибербиологам её не доверяли. Как-никак, воздействие на мозг.
Когда Найт вошёл в операционную, господин Торроф, прибывший из столицы кибербиолог, тщательно протирал руки дезинфицирующим составом. Это был серьёзный, широкий и коренастый мужчина с аккуратной, частично седой бородкой. Под пронзительным взглядом его зеленовато-серых глаз мальчик немного оробел.
— Садитесь, молодой человек, — сурово произнёс кибербиолог, кивнув в сторону операционного кресла. — Когда вы очнётесь, то больше не будете человеком.
Последнее, скорее всего, следовало воспринимать как шутку, Найт бледно улыбнулся, послушно садясь. Ему вдруг стало по-настоящему страшно. Затылки и макушки мальчикам обрили ещё в палате, оставив «чубы», которые некоторое время ещё будут красочно свидетельствовать о произошедшей перемене, и прикосновение холодных, затянутых в тончайший латекс пальцев к голой коже заставляло Найта содрогаться всем телом.
Хирург деловито обмазывал нужные участки головы Найта специальным дезинфицирующим составом, в то время как молчаливый ассистент делал пациенту внутривенный укол тремя различными препаратами, постепенно успокаивая нервную деятельность мозга и погружая его в состояние, близкое к глубокому обмороку. Заметив, как Найт взволнованно раздувает ноздри, медбрат украдкой подмигнул ему. Найт слабо улыбнулся в ответ и закатил глаза, уже почти не чувствуя, как в его трахею вставляют трубку, соединённую с помпой, нагнетающей воздух в лёгкие.
Из госпиталя Найт выписался в день своего рождения.
В большом окне общего холла, в который когда-то врезался флайер господина Миккейна, в пелене промозглого осеннего дождя плыл серым миражом город, переливаясь вечерними огнями и рекламами. Солнце ещё не село и недобро поглядывало из-под навалившихся туч на лежащий внизу мир. Ллойд Мах проворно снимал заживляющие пластыри с голов мальчишек при помощи специального раствора.
— Ну, губошлёпы, — смешливо обратился он к юным киборгам, губы которых действительно чуть припухли от нанесения штрихкода, — с почином. Теперь увидимся через полгода, когда оптимизаторы вшивать будем. Бегите уж, хвастайтесь полосками.
Мальчишки с радостным гиканьем ринулись в широкий коридор-переход между башнями госпиталя и учебного корпуса. Всем действительно хотелось похвастаться перед малышнёй своей полоской на нижней губе.
Найт признал за собой такое же желание. Но ему хватило бы, чтобы только один-единственный человек сказал: «Да. Круто». Но этот человек наверняка лишь фыркнет и усмехнётся, сунув кулаки в карманы комбинезона, и ничего подобного не скажет.
— Да точно, я тебе говорю, — заговорщическим шёпотом прошипел Тод, наклонившись к Делейту через стол. — Мыш с тебя млеет и тает. Это так заметно, почему ты не замечаешь? Всё Боевое уже ржёт по-тихой.
— Чего? — не расслышал Делейт, продолжая хлебать суп.
В столовой было шумно, Тоду пришлось повысить голос. Тод подружился с Делейтом, признавал его верховенство и опасно балансировал на грани между «приятелем» и «шестёркой». И в раздувании сплетен о Найте едва не переступил эту грань.
Однажды он увидел, как Найт и Делейт негромко разговаривали в полупустой мнемотеке. Что-то дёрнуло Тода изнутри. Словно прошлись наждачной бумагой между лопатками. Вместо того чтобы незаметно скрыться, Тод как ни в чём не бывало прошёлся мимо и ехидно бросил:
— Воркуете, голубки?
— Иди ты! — рявкнул Делейт и легонько пихнул его в плечо. Найт, вздрогнув, точно его разбудили ведром холодной воды, выбежал из мнемотеки.
— Да чего ты, Дэл? — воскликнул Тод. — Вон, смотри, как подорвался! И что скажешь, я не прав?
Делейт проводил Найта взглядом и поджал губы, задумчиво прищурившись.
Под одеялом было тепло. Мерцал экран мини-ноута, взятого напрокат у одного из сокурсников. На собственный пока не хватало, хоть мальчикам, начиная с тринадцати лет, и выплачивали минимальную стипендию. Найту казалось, что он попал в волшебную пещеру, в которой он в полной безопасности. На экране вертелся каркас сложной снежинки. То и дело Найт что-то поправлял в программе, переносил точки изображения в память виртуального голографического генератора. Позже его можно будет подключить к настоящему, физическому генератору. Только где бы его взять? Вздохнув, Найт потёр переносицу и решил немного отвлечься от снежинки. Открыл несколько следующих файлов, объединил их. На экране появилось грубо слепленное из простейших геометрических фигур лицо, в котором при определённой фантазии можно было узнать Делейта Лебэна. Найт положил подбородок на руки и протяжно вздохнул, мечтательно улыбнувшись.