Генрих Третий. Последний из Валуа
Шрифт:
У Гиза было то преимущество, что он стоял во главе семейного клана. Его брат, изворотливый и коварный кардинал Лотарингский, архиепископ Реймсский, был его соглядатаем и не стеснялся использовать свое влияние на массы католиков, мнение которых определяло духовенство.
Колиньи же вынужден держаться в тени бестактного и хвастливого коннетабля. Тщеславные и недальновидные, Монморанси пренебрегали скромным и прочным положением, благодаря которому они могли получить реальное могущество, зато их привлекали сулившие выгоду влиятельные придворные должности, шумные почести и слава.
Генрих III (1551–1589)
Генрих II (1519–1559)
Екатерина Медичи (1519–1589)
Франциск II (1544–1560)
< image l:href="#" />Карл IX (1550–1574)
Герб Валуа
Генрих Наваррский (1553–1610)
Маргарита Валуа (1553–1615)
Герцог Алансонский (1555–1584)
Елизавета Валуа (1546–1568)
Видя, что королевская власть постепенно переходит в руки Лотарингского дома, семейства иностранного происхождения 3, или же в руки выскочек, многие возмущались. Особенно принцы крови, представленные младшей ветвью дома Бурбонов, не пользовавшейся никаким влиянием. Старший из них, Антуан Вандомский, заключил выгодный брак с добродетельной и неуживчивой Жанной д’Альбре, наследницей крохотного королевства Наварра. Несмотря на удушающую скуку, царившую при дворе Нерака 4, этот слабохарактерный, бесцветный и трусливый человек был вполне удовлетворен. Но его братья, во главе с младшим принцем Конде, не могли смириться с бездеятельностью и бедностью. Они были принцами крови, поэтому все недовольные и гонимые инстинктивно тянулись к ним. Старое дворянство, оскорбленное почестями, которыми осыпались выскочки, выжидательно смотрело на них, и так, почти против собственной воли, они стали центром притяжения для протестантов задолго до того, как присоединились к Реформации.
Екатерина поняла грубые ошибки принца, который, отрекшись в пользу других семей, вырыл пропасть между собой и нацией. Когда-то она лишь пожимала плечами, теперь же тревожилась, что союз Бурбонов с протестантами поставит под угрозу будущее ее детей, и конечно, в первую очередь Александра. Жажда деятельности переполняла ее крепко сбитое, плотное тело многодетной матери. А поскольку во Франции все возможности перед ней оставались закрытыми, Екатерина обратила свои взоры к Италии.
Воспользовавшись войной, Тоскана еще раз попыталась сбросить иго зависимости от Испании; взбунтовалась Сиена. Екатерина получила от короля разрешение использовать свои земли для поддержки восставших. Армия под командованием Строцци перешла через Альпы и провозгласила права Екатерины, внучки Лоренцо Великолепного 5, – впервые в кроткой золушке проглянула сильная правительница.
Целиком захваченная этим планом, королева строит комбинации, торгуется, угрожает, обещает; перо ее буквально летает по бумаге. Не есть ли Тоскана неожиданный подарок судьбы для ее Александра?
Но увы! Поражение Строцци развеяло прекрасные мечты. Екатерина поначалу горько сокрушается, но потом успокаивается, произведя на свет восьмого ребенка, Эркюля, смуглая кожа которого напоминает о давних корнях семейства Медичи, что сильно огорчает королеву. Этот сын Екатерины станет кардиналом.
И все же она не отказывается от мысли получить трон в Италии. Еще четыре года Екатерина лелеяла эту мечту и сильно разгневалась, узнав, что Диана подталкивает короля к заключению мира с Испанией. Столь сильным было ее раздражение, что она нарушает двадцатипятилетнюю привычку сдержанно молчать в присутствии соперницы, и когда Диана де Пуатье, увидев у Екатерины в руках книгу, поинтересовалась, о чем она, королева ответила: «Об истории этого королевства, где, как я узнала, политику королю часто диктовали распутные женщины».
Гиз, покрывший себя славой после победы у Кале, тоже был обеспокоен, но ни его влияние, ни интриги королевы не могли поколебать решимости Генриха II, торопившегося как можно скорее закончить войну за пределами Франции, чтобы начать борьбу против ереси внутри страны.
За двадцать лет Реформация уже победила в Германии, Швеции, Англии и вполне могла завоевать Францию. Многие писатели, придворные дамы, военные – сам Колиньи и его братья – увлекались стихами Маро 6, музыкой Гудимеля 7, учением Лютера и Кальвина. В южных провинциях обстановка была особенно взрывоопасной: там псалмы и протестантские проповеди приводили в экстаз толпы людей. Волны одетых в черное пасторов захлестнули Бретань, Гасконию, Лангедок и, перехлестнув через Луару, угрожали Парижу. Жанна д’Альбре хотела истребить католицизм в своих владениях.
Аскетизм кальвинистского учения привлекал даже своей крайностью. Церковь столь сильно злоупотребляла роскошью, непомерными расходами, столь пренебрегала нравственностью, что строгие одежды пасторов, скромное убранство протестантских храмов, незыблемость их принципов оказывали на людей мощное воздействие, воспринимались как откровение.
На Екатерину, несмотря на ее суеверие и сильную тягу к внешнему, к обрядности, оказал слишком сильное воздействие эпикурейский скептицизм Льва X и Климента VII, чтобы она могла считать, будто гимны, исполненные по-французски, заслуживали казни. Генрих же, напротив, ненавидел Реформацию. Поэтому, торопясь начать свой крестовый поход, он подписывает договор Като-Камбрези, по которому выдает свою старшую дочь за короля Испании Филиппа II, сестру – за герцога Савойского, а все земли, завоеванные Францией после правления Карла VIII, включая Кале, в течение восьми лет отходили Англии.
Теперь ничто не сдерживало ярость фанатиков. Король Испании даже подталкивал Генриха II к введению инквизиции. Непредвиденный случай спас Францию от этой беды: по случаю королевских бракосочетаний перед дворцом Турнель, где тогда располагался двор, были устроены состязания на копьях. Генрих II обожал эти подобия военных сражений, где он, одетый в чернобелые цвета своей дамы сердца Дианы де Пуатье, побеждал без всякого труда.
Екатерину беспокоили предсказания астрологов, и уже в последний день турнира, после того как король трижды выступил на поединках, она умоляла своего дорогого господина более не сражаться, воздержаться ради любви к ней. Но любовь Генриха II к своей супруге была не столь велика, чтобы он отказался от того, что доставляло ему удовольствие. Король твердо решил сразиться напоследок с капитаном своей шотландской гвардии Монтгомери и по несчастной случайности получил удар железным наконечником в глаз. Десять дней спустя, 10 июля 1559 года, король умер, приведя в порядок свои дела и мужественно пройдя через все страдания.